Талисман из Ла Виллетт

Жозеф нашел Виктора в задней комнате, где тот полировал замшевой тряпочкой руль своего велосипеда.

— Нужно было взять фиакр, мостовая превратилась настоящий в каток. Но дело того стоило: Гамаш подтвердил, что видел хромого на месте преступления. Ну, а что у вас, почему так рано вернулись?

— Задание выполнено, шеф. А вернулся я потому, что Софи Клерсанж доставили ее вещи, следовательно, она твердо решила остаться в «Отель де л’Ариве». Насчет хромого — никаких следов. Но не беспокойтесь, у меня есть его адрес. А еще я…

— Притормозите, Жозеф! Я вами горжусь, отличная работа, вы — первоклассная ищейка.

Жозеф скромно перевел взгляд на застекленный шкаф с колчанами и духовыми ружьями, но его лицо сияло гордостью.

— Теперь нам нужно сходить на улицу Варенн и выразить соболезнования мадам де Лагурне, а еще я хочу попытаться выяснить личность мордатого, — пробормотал себе под нос Виктор.

— Не забудьте, что у этого чудака был ключ с единорогом и он хотел получить доступ к коллекции барона, чтобы проверить, не залили ли ее кровью, как его собственных кукол. Надо же — куклы, и это в его-то возрасте! Хотите, я все запишу?

— Это ни к чему, Жозеф, я все запомнил. — Виктор постучал пальцем по виску.

— Когда мы отправляемся?

— Я пообедаю с Таша — постараюсь управиться побыстрее — и побегу.

— Где встречаемся?

— Я пойду один и потом позвоню вам.

Жозеф застыл, словно не понял смысла сказанного, глаза у него округлились, дыхание перехватило от возмущения.

— Чем я провинился? — прошептал он, морща лоб.

— О, ничем, — язвительно-приторным тоном ответил Виктор. — Всего лишь оставили свой пост, хотя должны были следовать за Софи Клерсанж по пятам, и выставили меня дураком перед мсье Мори, которому я сказал, что послал вас на выставку в Друо и вы пробудете там целый день. Знаете, Жозеф, вы меня огорчаете. Засим позвольте откланяться.

Виктор толкнул дверь, ведущую в лавку, поскользнулся на паркете, с трудом удержался на ногах и вошел внутрь.

Жозеф был вне себя.

— Он вконец обнаглел! Что ж, тем хуже для него: не узнает, что наболтал мне Брикар. Ничего не узнает, ни единого словца, я все приберегу для себя! Рожь со спорыньей, губка, свеча, процесс и все-все-все! Катитесь к черту, дядюшка Легри!

— Заткнись! — взревела Эфросинья.

Виктор мял в руках шляпу, уставясь на носки своих ботинок: он был смущен ничуть не меньше, чем при встрече с Моминеттой. Служанка с усыпанным бородавками лицом провела его в гостиную, задрапированную темными, поглощающими свет гардинами. На стоящих полукругом козетках полулежали дамы, на их бледных, с темными кругами под глазами, отрешенных лицах лежала печать вселенской усталости. В трепещущем пламени свечей Виктор разглядел туалетные столики между диванами: среди флаконов с духами и пудрениц валялись золотые и серебряные шприцы в кожаных, инкрустированных драгоценными камнями чехлах.

Одна из дам протяжно вздохнула и тут же расхохоталась как безумная.

— Клотильда, к вам прекрасный незнакомец. Не знала, что вы снова интересуетесь сильным полом!

Она села, нисколько не смущаясь, задрала юбки, спустила черный чулок и сделала себе укол в бедро. Мадам де Лагурне медленно встала, поправила вдовий чепец и разгладила гренадиновое платье и мантилью. Баронесса была одного роста с Виктором. На ее бледном как мел лице выделялись глаза с расширенными зрачками, выдававшими пагубное пристрастие.

— Дорогая мадам, я глубоко опечален вашей утратой. Какая несправедливость! Прошу вас…

— Это плеоназм, мсье: смерть — всегда несправедливость, — ровным тоном ответила она, и Виктор понял, что действие морфина уже проходит. — Вы меня удивили: оказывается, у Эдмона, несмотря на все его выходки, еще оставались друзья. Вы ведь его друг, я не ошиблась?

— Конечно, мадам, я доставал для него книги по алхимии, мы познакомились…

Она подняла руку, не дав ему договорить.

— Не трудитесь, мсье, меня совершенно не интересуют дела покойного мужа. Если хотите с ним проститься, Оливия проводит вас на второй этаж.

Она позвонила в колокольчик. Шаркая стоптанными туфлями по паркету, появилась горничная. Очнувшиеся от дурмана гостьи баронессы встретили ее веселыми смешками.

Они миновали длинный коридор и оказались в знакомой Виктору по описанию Жозефа прихожей. Оливия застыла на месте и подняла взгляд на Виктора. Черная траурная лента, приколотая к воротничку, придавала ей еще более суровый, неприветливый вид.

— Мадам слишком увлекается этим снадобьем. Уверяет, что оно помогает от нервов, но если будет продолжать, скоро превратится в развалину. Она то спит часами, то бродит всю ночь по дому, ничего не ест и все забывает!

— Мне показалось, что смерть супруга ее совсем не расстроила.