Талисман власти

Гаврила брезгливо чистился, выжимая грязь, откуда можно, а Избор только проверил на месте ли шкатулка. Вытираться он не стал, болото, они и есть болото. Обтерев от грязи ковчежец он, уже не опасаясь неприятностей, открыл его и посмотрел, там ли талисман. Гаврила привычно дернулся, когда крышка поднялась, но Избор уловив его взгляд, сказал.

— Как нам не плохо, разбойничкам похуже будет…

— Этим? — Масленников кивнул в сторону еще не успевших погрузиться на дно тел.

— Нет. Тем, кто впереди нас дожидается.

— Это еще почему?

— Либо мы их в пух разнесем, либо остроголовые…

— Лучше бы остроголовые, — сказал Исин.

Прихотливо извиваясь из стороны в сторону, плетенка обходила островки камыша. Идти приходилось осторожно. Плетенка виляла как коровий хвост. Каждый раз, щупая дорогу и не находя ее, Избор шепотом ругался. У одного островков Избор остановился.

Примерно в десятке шагов от них камыши кончались, и сразу же за ними начиналась широкая полоса чистой воды, стиснутая с двух сторон зарослями каких-то кустов, за которыми камыши стояли уже плотной стеной. В самом конце водяной полосы виднелся пологий, заросший кустами берег с несколькими чахлыми березками.

Волны густого ночного тумана, только что закрывавшие все болото на глазах бледнели. В них появлялось все больше широких просветов, и лес, что только что по краям болота стоял сплошной стеной стал распадаться на отдельные деревья.

— Уходить надо, сказал Избор, — Быстрее. Солнце взойдет, будем как три таракана на беленой печи.

— Увидят, — согласился Исин, а Гаврила вдруг хмыкнул.

— Увидят — обхохочутся… Не знаю как я, а вы оба смешнее скоморохов.

— Как же, «обхохочешься» — ответил Исин оглянувшись. — Да на вас без слез не взглянешь…

Он был прав. Грязные и мокрые они выглядели, может быть и страшно, но не грозно.

— Поплачь, — не отрывая взгляда от островка ответил Избор. — Как раз твоими слезами и умоемся. Похоже, пришли.

Если разбойники не дураки, подумал Избор, то там, где плетенка выходила на остров должен кто-то сидеть. Ему не потребовалось напоминать об этом друзьям, и вопрос Гаврилы они поняли правильно.

— Сколько их там?

— Самое малое — двое…

— Самое малое — один! — поправил Избора сотник. — Один!

— Нет. Двое. Вдвоем в кости играть удобнее…

— Я пойду, — сказал Исин, — мне сегодня везет.

Но Избор остановил его.

— Хватит с тебя, а вот я сегодня не додрался.

— А может быть все вместе?

Радость победы, легкая как опьянение, гуляла в крови, просилась наружу.

— Испугаются, гвалт поднимут… — покачал головой воевода. — Нет, я один. Я быстро.

Не дожидаясь ответа, он не спеша, пошел к островку. Через несколько шагов обернулся.

— Нужно было с разбойничков что-нибудь из тряпья снять… Что ж не догадался?

Исин не ответил. Они с Гаврилой смотрели, как воевода спокойно шлепает по болоту, не забывая нащупывать путь перед собой… Недалеко от берега плетенка кончилась и Избор, взмахнув руками, провалился в трясину почти до колен. Отбросив шест, он осторожно выбрался на берег. Ветер донес оттуда чей-то отклик и Избор остановился, а потом стремительно прыгнул в кусты.

— Вперед! — крикнул Гаврила. — Быстрее!

И тяжело зашлепал по грязи. Но быстрее не получилось.

Когда они добрались до берега, там все уже закончилось. Избор спокойно стоял около кустов, из под которых торчали ноги двух разбойников. Чуть поодаль лежал третий

— Ну? — спросил Гаврила.

— Бараны, — пренебрежительно ответил Избор, зализывая порезанный палец.

С мелодичным гудением, словно спрятавшийся где-то рядом музыкант подул в дудку, туман вокруг них закружился, вспучился и опал, обнажив крепкий бревенчатый забор с редкими бойницами. Серое низкое небо, клокастое от туч поднялось, и в образовавшейся пустоте возник мрачный терем. Высокий, в три поверха, с крутой шатровой крышей он, казалось, летел сквозь туман, непрерывно обтекавшей его.

Терем походил на странную черную птицу, готовую в любой момент оторваться от земли, и, взмахнув забором как крыльями, затеряться в низком сумрачном небе.

— Мрачное место, — сказал Исин.

— Место мрачное, зато дела веселые…

Они шли вдоль стены и разговаривали шепотом. Надеясь на недоступность острова, на товарищей, что теперь лежали на берегу и на крепко запертые ворота разбойники вряд ли держали кого-то на стенах, но все же они держались настороже. Повидав много стран, и узнав многих Богов Избор знал, что у всех у них есть одно правило. Боги покровительствовали и берегли только тех, кто сам проявлял осторожность и предусмотрительность.

Обойдя ворота, они зашли сбоку. Исин встал спиной к стене и Избор взобрался ему на плечи. Этого хватило, что бы подняться над верхними бревнами. Прямо перед ним вырастал третий поверх терема. Он посмотрел вниз, во двор и удивленно поднял брови. За стеной ветер и утро уже разогнали туман, а во дворе он еще плотно держался и закрывал все, что мог. Избор бросил туда камешек, предусмотрительно захваченный по дороге, но ничего не услышал.

Подтянувшись, он взобрался на стену. Внизу охнуло, и тут же рядом с ним появилась голова Гаврилы, а еще через мгновение — Исина..