Талисман всадника

— Какое дело кофийскому наемнику до немедийского дележа власти? — ответил вопросом на вопрос Ольтен. — Признаться, я сомневаюсь, что бы Гартас решил покинуть своего благодетеля и отправиться на улицы Бельверуса, чтобы примкнуть к бунту городской черни?

— В таком случае я бы спросила: был ли вообще мятеж?

Принц и я посмотрели друг на друга.

— Ты очень похожа на свою матушку, Рингу Эрде, — вдруг сказал Ольтен.

— Спасибо… — я растерялась.

— Я хочу сказать, что ты тоже умеешь задавать неожиданные вопросы. — Ольтен слез с парапета и протянул мне руку. — Если у вас нет иных планов, то разрешите пригласить вас на утреннюю прогулку по Бельверусу?

— Куда пойдем гулять, ваша милость?

— К владениям торгового дома «Игдир, Мошшель и Компаньоны». Надеюсь, там нас не сочтут живыми мертвецами.

…Двухэтажное внушительное здание из красного и серого камня располагалось в самом центре квартала Алмель, считавшегося вотчиной богатых купцов, поставщиков двора Его величества и самых крупных ростовщических контор, из чего я заключила, что «Игдир и Компания» — заведение солидное и процветающее.

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что пока не привлекли ненужного внимания, мы перебежали улицу, юркнули во двор и постучались в менее помпезную железную дверцу. Стучать пришлось долго, пока внутри не донесся осторожный вопрос:

— Кто там? Мы закрыты!

Ольтен на миг опешил, потом здраво рассудил, что сейчас не время показывать гонор, требуя уважения к представителя королевской фамилии, и негромко ответил:

— Позови господина Игдира! Скажи, что пришел… пришли из дворца.

Дверь беззвучно распахнулась.

— Ваша милость? — донесся из ароматного полусумрака пришептывающий голос с акцентом коренного уроженца Заморы. — Что же вы стоите? Входите! Госпожа, вы тоже!

И мы вошли.

Глава третья Записки Долианы, баронессы Эрде II. «Железная шкатулка»

Бельверус, Немедия.

18 день Первой весенней луны.

Общественное мнение, как мне не раз говорили и как я недавно выяснила на собственном опыте — жутковатая вещь. Оно может вас погубить и может вознести на вершину жизненного успеха. Главное, чтобы при каких-либо необычных обстоятельствах на вас обратили внимание и запомнили.

Что самое досадное, мне самой даже не пришлось почти ничего делать. Я с чистой совестью воспользовалась готовым — создавшейся за двадцать лет жутковатой репутацией семьи Эрде. И теперь в крохотной свите принца Ольтена Эльсдорфа мне отведена почетная роль создательницы планов на будущее и придворной предсказательницы.

— Дана, ты среди нас самая умная! — непререкаемо отверг Ольтен мои робкие возражения. — В конце концов, ты дочь Мораддина Эрде, знавшего о Немедии и ее жителях все! Мы будем добывать для тебя сведения, а ты решишь, как быть дальше!

«Знала бы, что жизнь обернется такой стороной, читала бы больше книг про лазутчиков и историю политики, а не об изящных искусствах и правилах куртуазии, — мрачно подумала я. — Теперь ничего не поделаешь. Как выражаются простолюдины, попала собака в колесо — пищи, да беги. Как бы потактичнее объяснить месьору Ольтену, что он возлагает на меня слишком большие надежды? Я — не мой отец и не в силах вернуть ему трон…»

Первые новости о переменах в столице Немедии мы получили вечером семнадцатого дня Первой весенней луны вместе с роскошным обедом за счет торгового дома «Игдир, Мошшель и Компаньоны». Выслушав, мы с его милостью Ольтеном дружно положили серебряные вилочки и скорбно уставились друг на друга, как две трепещущие серны, пораженные безжалостными стрелами охотников в самое сердце.

Почтеннейший господин Игдир Таубате, замориец до мозга костей, сплетник и давний знакомый принца, растерянно переводил взгляд то на его светлость, то на меня. Настал тот редчайший случай, когда месьор Игдир не нашел подходящих слов или счел, что любое выражения сочувствия прозвучит фальшиво.

Ольтен потянулся за бокалом, едва не выронил его, и с траурным видом провозгласил:

— Вечная память Эльсдорфам Немедийским!

Мы чокнулись. Краешки золотых чаш соприкоснулись, зазвенев, точно погребальные колокола. Меня разобрал истерический смех, и я чуть не выплеснула вино на дорогую льняную скатерть.

— Зря вы так, ваша милость, — серьезно заметил господин Таубате. — Может, все еще образуется…

Образуется, как же!

Законных потомков Нимеда больше не существовало, о чем кричали герольды на всех перекрестках, суля от имени властей неминуемое возмездие уличенным виновникам гибели королевской семьи. В городе заправлял наскоро состряпанный триумвират в составе его светлости канцлера Эрдрика Грея, заодно исполняющего обязанности регента, королевского казначея Сагаро и военного протектора, небезызвестного Тараска Кофийца.