Талисман забытых земель

Как только они сошли с течения, Бринн заторопилась домой. Ей хотелось остаться одной как можно скорее, чтобы успокоиться и потренировать заклинание освещения. Она собиралась направиться прямиком в свою комнату, но едва Бринн зашла в дом, как ее мама подняла глаза от книжки и заметила дочь. Вероятно, у Бринн в лице было что-то такое – может, тревога или почти незаметные слезы в глазах, – так что, вместо «привет», Дана первым делом спросила:

– Бринн, что случилось?

– Ничего, ничего! – выкрикнула та, скрываясь в своей комнате.

Она захлопнула дверь и рухнула на кровать. Сбитый с толку Талли вертелся вокруг. Бринн подтянула к себе черепашонка и расплакалась.

В дверь постучала мама, но заходить не стала:

– Бринн, все хорошо?

– Я в порядке, мам, – надтреснутым голосом отозвалась девочка. – Просто хочу побыть немного одна.

Мама с мгновение помолчала. Она так и не стала открывать дверь:

– Хочешь поговорить потом?

– Конечно, мам. Давай. Потом.

– Ну хорошо. Спускайся ко мне, когда будешь готова.

Бринн услышала озабоченность в мамином голосе.

– Она уже волнуется, а ведь еще даже ничего не знает, – прошептала девочка черепашонку. – Если я расскажу ей, что я единственная в классе не могу выполнить самое простое заклинание, она реально забеспокоится. Мы не можем никому сказать, Талли. Слишком стыдно. – Бринн шмыгнула носом, и из ее глаз потекли, мешаясь с морской водой, новые слезы. – Значит, завтра я с этим разберусь. Чего бы мне это ни стоило. Я не остановлюсь, пока не наложу это дурацкое заклятие.

Глава пятая

Позднее, тем же вечером, Бринн сказала маме, что не очень хорошо себя чувствовала.

– Я поэтому плакала, – объяснила она. – Жутко живот болел. Наверное, от школьного обеда.

Очередная ложь.

– Ой, правда? – спросила мама. – Ты не любитель еды из столовой, да? А мне всегда она нравилась. Особенно рыбные палочки. Видно, ты пошла в отца – он жуткий привереда. Если хочешь брать еду с собой, уверена, он приготовит тебе что-то вкусненькое.

– О’кей, – отозвалась Бринн.

Конечно же, ее совершенно не беспокоило, что́ ей есть на обед. Одно вранье громоздилось на другое, но другого выхода она не видела. Было слишком унизительно, слишком постыдно признать, что она не справилась с заклинанием. Бринн начала думать, что она отличается от других русалок, и эта мысль ее не обрадовала. Что, если она – одна из тех, кто не умеет творить магию?

Ранним утром в субботу Бринн сказала родителям, что ведет Талли погулять.

Но после того, как они побывали на поверхности, Бринн не поплыла домой, а взяла черепашонка с собой в ламинариевый лес, где планировала оставаться до тех пор, пока не выполнит заклинание освещения. Она что, вообразила себе те искры румагии, которые слетали у нее с пальцев в первый школьный день? Нет! Магия сотворилась в ламинариевом лесу однажды и – Бринн не сомневалась – может сотвориться снова, пусть даже в тот раз это произошло случайно. Бринн от души надеялась: что бы ни было такого в этом лесу, что помогло ей тогда, оно может помочь ей справиться с этим заклинанием.

Когда Бринн и Талли добрались до мирной полянки, девочка поняла, что они не одни.

Она услышала поблизости крики женщины. Сердитые крики.

Талли спрятался за хвостовым плавником хозяйки.

– Подожди здесь, – сказала Бринн.

Она оставила поляну, переплывая от одного пучка водорослей к другому и двигаясь на шум. Вскоре Бринн оказалась на краю леса. Она выглянула из-за стеблей ламинарии.

Там была Федра.

Морская ведьма, как ее называли, не русалка и вообще не кто-то из морского народа, а некое другое существо. Вместо хвостового плавника у нее были человеческие ноги, а на ладонях и ступнях имелись плавательные перепонки. Морская ведьма могла дышать под водой и жила в море, а слухи гласили, что ей ведома мощная магия.

– Темная магия, – сказала про нее Джейд однажды. – Плохая.

Бринн была не в курсе, что такое темная магия, но и выяснять это ей не хотелось. Она знала лишь, что румагия происходит из любви, а темная магия – из чего-то другого. Девочка юркнула за водоросли.

Бринн никогда раньше не видела Федру, но слышала, что морская ведьма красива. Даже на расстоянии было ясно, что «красива» – не то слово. Федра была ослепительна, от нее захватывало дух. Ее кожа сияла, точно жемчужина или внутренность перламутровой раковины. Волосы ведьмы были длинными, черными и прямыми, губы – кроваво-красными, а глаза – темными и мрачными. Однажды Джейд сказала Бринн, что морская ведьма пользуется своей магией, чтобы казаться красивее и чтобы так оставалось всегда. Бринн спросила маму, правда ли это.

– Ну, я не знаю Федру лично, – ответила мать, – а распространять слухи – невежливо.

Федра величественно парила в воде на краю ламинариевого леса. И кричала на дагона.