Талисман жены Лота

Чутье не обмануло Вульфа – его оно тоже никогда не обманывало. Еще у этой бессмертной старухи он знал, что в ветхой кружевной тряпице – сокровище.

Он спускался по загаженной лестнице – и знал.

Он вез свою добычу – женщину, которая будет его – по закоулкам старого Яффо – и знал...

Смотрел, как она трепетна и беззащитна, как кокетлива и порочна, – и знал, что в руках у него – сокровище.

Да, он чуть-чуть отравился ею – этой женщиной – но ненадолго.

Он позволил себе пригубить из кубка любви каплю нежности. Но это не страшно.

Главное – у него сейчас в руках сокровище – подлинная гравюра 16-го века, считавшаяся пропавшей.

И скоро у него будет – Талисман жены Лота.

Чудотворный талисман вернулся.

Его не было полстолетья... Больше... Он исчез. Выхватил из лап смерти отца Вульфа – барона фон Либенштайна – и исчез... Тогда не спасся никто. Человеческие трупы вместе с раскаленными глыбами горной породы, кровью и огнем взлетали к небесам и рушились обратно – в недра земли. Взрыв чудовищной силы превратил подземный концлагерь Третьего Рейха, в котором изготавливались фальшивые фунты стерлингов, в каменное месиво.

Чудо-талисман спас отца Вульфа, и магическая сила его иссякла. Талисмана не стало. Он исчез. А теперь – вернулся.

Если даже не он сам – то его брат-близнец.

И скоро он будет у Вульфа. Скоро. Еще несколько встреч...

А сейчас – сокровище. Ай да старуха!

Вульф отложил лупу, подошел к книжному шкафу – почти ровеснику гравюры, достал фолиант в кожаном переплете, перелистал пергаментные листы... Все верно! Гравюра – та!

Ай да старуха с часиками!

Ай да он, Вульф! Не отмахнулся от своей «бредовой» идеи, что заставила огромные деньги отдать на... как Фаруда сказала?.. на «сгноение»?!

Приказ Свыше

Кисейные кружева розового рассвета опутали мокрые ресницы. Онемевшая рука крепко сжимала талисман. Аглая не спала. Она не спала уже давно – и боялась шевельнуться.

Кто-то другой... и в то же время она сама... кто-то посторонний... и кто-то ею властвующий... и ей же подчиняющийся!.. видел – не видимое – никому. Он, этот другой... Или другая?.. Другая, конечно, другая! Это тоже была женщина!

Эта женщина... стояла близко к плоскому, занавешенному гарью небу... Вокруг волновалась темная мантия древних гор... Мантия закрывала свои мертвые подножья голыми горячими камнями...

Женщина не шевелилась. Ветер сдувал с ее спины мелкие белые крупицы соли... Льющиеся из пустых глаз слезы снова становились этой солью, которая, высыхая, – не иссякала долгими безмолвными веками...

Аглая шелохнулась.

Женщина тоже.

Им обеим было невыносимо больно двигаться.

Женщина посмотрела на Аглаю и попыталась что-то прошептать. Так и не разомкнувшийся рот обвила маленькая соленая змейка и, пощекотав губы, ускользнула вслед за ветерком.

Горло Аглае перехватил спазм.

– Ты любила его? – хотела спросить она.

– Да, – смогла подать слабый знак женщина.

– Ты носила его талисман?

– Всегда, – услышала она шепот.

– Всегда? – переспросила Аглая, тихонечко выпрямляя руку.

Мертвые пустые глаза приблизились к Аглаиным – закрытым. В них проскользила улыбка... Улыбка счастливой любящей женщины.

– Что случилось? – спросила шепотом Аглая и нахмурилась. – Это – из-за Лота?..

– Нет, – качнулись засыпанные солью ресницы.

– Нет...

– Чем я могу помочь тебе? – выдохнула Аглая.

– Себе помоги... – забило болью в висках.

...Сердце, маленький живой механизм, с трудом качая застоявшуюся кровь, выбивалось из сил, но работало как проклятое, вытаскивая хозяйку из окаменелости – своей и чужой. Оно все учащало и усиливало удары.

Аглая свесила ноги с кровати, сунула их в тапочки, с трудом поднялась и, согнутая, направилась на кухню, где в холодильнике стоял полупустой флакончик с валерьянкой. Кажется, стоял. Когда-то мужнина тетушка, будучи в гостях у Аглаи, оставила его там... Год назад, наверное. Сто раз уже можно было выбросить...

Аглая распахнула белую дверку. Хрен со свеклой... Тюбик с горчицей... Микстура от кашля... Духи «Магия ночи», кем-то подаренные... А это что? Господи!

В ведро полетел пакет, полный прогнившей хасы.

– Так... Есть! «Настой валерьяны» – прочитала Аглая русские буквы. – Срок годности?

Вот он... Истек три года назад... Ладно, ничего страшного.

Аглая одним медленным глотком выпила остатки спиртового настоя, с отвращением посмотрела на пустую пачку из-под сигарет, одиноко валяющуюся на столе, и решила, что... что больше – никогда в жизни – не будет поддаваться – очарованию мужчин!

С чего она так решила? Причем здесь мужчины? Никаких мужчин в ее жизни нет!

– О, Господи! – вспомнила она вдруг вчерашний вечер.