Талисман жены Лота

Аглая очнулась. Дорога к счастью показалась ей невероятно короткой – всего несколько метров. Надо лишь одолеть их... Надо... Сейчас... Но как? Ноги не слушались, словно она стояла по пояс в озере с раскачивающимся дном.

Последний час

От оконного проема отделилась плотная тень. Стылым сургучом запечатало глаза Аглае.

Больше она ничего не видела – ни Вульфа, ни комнату с вдруг исчезнувшим потолком, ни самого Ангела Смерти.

Остамело тело, игла боли проколола насквозь оба виска, мертвые пальцы беззвучия сжали горло.

Но душа все видела. Она видела, как тень выросла, как взметнулись ее многослойные крылья, как нечеловеческая эта сущность начала поглощать жизнь молодого мужчины. Его – Вульфа! – жизнь.

Она, Аглая, была ничтожной песчинкой пред стихией смерти – механической парализующей стихией. Не песчинкой даже. Ничем, никем.

Душа ее припала к ногам любимого, но была сметена безжалостной рукой, беспалой силой.

Душа ее метнулась к Богу. Бог молчал.

Чудовищный смерч тишины поглотил последний бой купленных у старухи часов, стоящих там, внизу, в кабинете. Стрелки вмерзли в циферблат, остановившись вместе с жизнью.

– Нет! – закричала Аглая.

Не она – ее душа.

– Нет!!! – раздался крик сожженной на костре.

– Нет... – мертвые камни Мертвого моря содрогнулись от стона жены праведного Лота.

Многокрылая Ангел-Машина, потусторонняя мощь замерла.

Аглая в ту же секунду поняла смысл сплетенных в магическую формулу букв на талисмане.

ВОЗЖИВИ. НАДЖИВИ. ЖИВИ.

– Возживи – надживи – живи, – произнесла она громко, глядя на талисман, который непонятно как оказался на полу, в центре комнаты.

Бирюзовые пластины его сошлись в пирамиду.

Золотые спирали стали тоннелями в огнедышащий мир творения.

Сквозные знаки-бобы – зернами Мира Тонкого.

Аглая глянула на Вульфа... тот шелохнул рукой.

– Ты пришла, – шепнул он. – Ты.

Аглая перевела взгляд обратно. Чудотворный талисман исчез.

– Теперь уйди, – было велено ей свыше.

* * *

Не оглядываясь, она знала, что нельзя оглядываться, быстро вышла из комнаты, сбежала по узкой, кричащей «Вернись!» лестнице вниз, распахнула дверь и, обливаясь слезами, чувствуя внутри неимоверную боль разлуки, отраву трижды пригубленной... лишь пригубленной... не отторжествовавшей любви... вытирая текущие слезы белыми легкими прядями... она метнулась в переулок за углом.

Нищий

Камни скользили под ногами. Каблуки застревали в старинной кладке. Аглая сбавила шаг... пошла еще медленнее... остановилась. Она не узнавала дорогу.

Улочка уперлась в тупик. Мрачный тупик, в который не могло проникнуть солнце. Аглая в задумчивости повернулась и сделала, было, шаг обратно...

В метре от ее ног, в лохмотьях, в тряпье каком-то сидел... Юрчик.

Он хитро смотрел на подружку через прищуры скифских глаз и скреб ногтями жесткую бородку.

Аглая, задыхаясь, пыталась что-то сказать ему. Наконец выжала:

– Ты... Ты что тут делаешь?! Здесь!

Юрка знакомо усмехнулся и замычал.

– Юрка! – испугалась Аглая. – Что ты тут делаешь?!

Больной замычал еще громче и скинул с себя выражение Юркиного лица.

Черты... да! черты были похожи... очень! Будто вырезаны одной рукой из единого валуна... Но сейчас это был не Юрка... это был кто-то... нищий...

Он смотрел на нее умоляюще, и одновременно торопливо искал что-то в кармане пыльного пиджака.

Аглая сделала шаг назад, отрицательно мотая головой.

– Он хочет дать милостыню – мне! – мелькнула догадка.

– Нет... – сказала она... – Нет! Нет!

Нищий, встал на колени и промычал что-то нечленораздельное.

– Нет, не надо, спасибо, – попятилась Аглая от протянутого к ней трясущегося беспомощно кулака.

– Возьми, не обидь! – просил нищий сипло и полз к ней на коленях.

– Возьми, не обидь! – молил он.

Аглая отступила на шаг.

– Бери... Бери! Это – тебе! – лицо нищего светилось мукой.

Она протянула ладонь к грязной раковине кулака ...блаженного.

...Убогий небожитель посмотрел на женщину, принявшую дар, с восхищением и преданностью. Он снова замычал – облегченно – уткнул голову в горячие макушки камней и разрыдался. Аглая нагнулась, поцеловала его в заполщенные волосы.

– Да поможет тебе Бог! – сказала и ушла.

Печать вложенного жгла ладонь до кости, Аглая шла по странной яффской улочке без номеров на домах, шла медленно и отрешенно. Потом повернулась, почти побежала обратно.

Сужающийся колодец улочки уперся в тупик.

Никого!

Она снова поднялась вверх, внимательно рассматривая стыки прилепленных друг к другу старых яффских домов.

Ни души!

Куда он делся?! Куда!? Здесь нет ни входов, ни выходов. Стена из стен! Выцарапанный рукой времени тоннель, упавший в тупик. Не в окно же влез! Вон то – узкое, как щель в забрале средневекового рыцаря. Или вон в то – сжатое с четырех сторон мертвой кладкой камней!

Аглая достала сотовый телефон, лихорадочно набрала номер.

– Юрка! – крикнула она ответившему сонно голосу. – Юрка, ты где?!