Талли

Выматывающая жара. Не заснуть. На первом этаже нет кондиционера. Наверх идти не хотелось. Она прислонилась лицом к ступеньке, а потом позвонила Джеку.

— Талли, ты что? Ты знаешь, который час? — услышала она его сонный голос.

— Джек, я хочу тебя кое о чем спросить. Ты смотришь иногда наш выпускной ежегодник?

— Нечасто, — ответил он. — Зачем? А ты смотришь?

— Сегодня ночью в первый раз. Мне понравилась твоя мечта.

— Мечта? Ну и какая была у меня мечта?

— Это забавно, точно такая же, как у Дженнифер. Одно слово.

— А, теперь вспомнил, — сказал Джек сонно. — Калифорния.

— Верно.

— Мечта Дженнифер? Ты хотела сказать — твоя.

— Да ты хоть заглядывал в этот ежегодник? — Талли начала терять терпение. — В том-то и дело, что не моя. Дженнифер.

— Но ты и не смотрела его, — защищался Джек. — А у тебя какая была мечта?

— Не иметь никакой мечты, — ответила Талли.

— Ну, она вряд ли могла осуществиться, — заметил Джек.

«И правда», — подумала Талли, вешая трубку.

«Сейчас я не могу ни спать, ни мечтать, — подумала она. — Мечтать было бы куда легче».

Она снова взялась за телефон.

— Брюс, извини, что звоню так поздно. Ничего не случилось.

— Талли, это не поздно, — сказал Брюс. — Здесь, на ферме, мы уже встаем. Но вот для Робина еще, пожалуй, рановато.

— Позови его, пожалуйста.

Через несколько минут она услышала голос Робина.

— Талли, ты в своем уме?

— Разве можно спать в такую жару? — бесцеремонно заявила Талли, чтобы только снова услышать его голос.

— Не знаю. Еще пять минут назад у меня это прекрасно получалось. Что случилось?

— Я не могу уснуть, — сказала Талли.

— Да? Ну и что? Если бы ты звонила людям в пять утра всякий раз, когда у тебя бессонница, то у тебя бы давно не осталось друзей.

— Как ты поживаешь, Робин?

— Пять минут назад я поживал намного лучше. Прими снотворное, которое осталось после Хедды.

— Робин, ты раньше никогда не позволял мне принимать снотворное.

— Это было раньше. А сейчас я чертовски хочу спать. Как дети?

— Прекрасно. Бумеранг скучает по тебе.

— Понял.

— Робин, приходи завтра к нам обедать.

— Нет, Талли спасибо.

— Ну пожалуйста. Я даже приготовлю что-нибудь.

— Не стоит, — сказал Робин. — В котором часу у нас в среду суд?

— В час. Приходи завтра. Я сделаю твое любимое. Тушеную говядину. Нам нужно поговорить.

— Прямо за столом? При Бумеранге? Послушай, Талли…

Но она уже повесила трубку. Она прилегла на полу у лестницы и, промучившись еще с час, наконец уснула.

Вторник мало чем отличался от понедельника. Разве что она не пошла с Джеком обедать, а поехала к нему на Лейксайд Драйв, и они занялись любовью.

Дом на Лейксайд Драйв был почти пуст: на первом этаже остался лишь карточный столик, а на втором — матрац.

— Тебе, должно быть, жалко продавать этот дом, — сказала Талли, лежа на животе Джека.

— Ничего не поделаешь. Грустно расставаться с розами. Но я уже посадил несколько кустов в Кармеле. Лет через пять они начнут цвести.

Талли засмеялась.

— Так долго ждать?

— Это еще при самых благоприятных условиях.

Позже Джек сказал:

— Я все думаю, не купить ли щенка для Бумеранга. Как считаешь, он обрадуется?

— Он будет в восторге. Рыжего спаниеля по кличке Ровер.

— Не знаю, — засомневался Джек. — Рыжего спаниеля по кличке Ровер, возможно, трудновато будет найти.

Она пробежала пальцами по его груди.

— Талли, ты уже подала заявление об уходе?

— Нет. Знаешь, я хотела просто не выйти в понедельник.

— Ты собрала вещи?

— Нет еще. Я думала собираться в понедельник. Или купить все новое.

— Новую одежду?

— Все новое, — ответила Талли. «А иначе разве я смогу быть спокойна, — подумала она, — глядя на вещи с Техас-стрит, купленные на деньги Робина».

Джек немного отстранился от нее.

— Талли, что происходит?

— Ничего.

— Неправда, мне кажется, ты что-то скрываешь!

— Ничего я не скрываю. Просто немного устала. Все будет хорошо, — поспешно сказала она, вставая. — Мне нужно идти.

Он снова притянул ее к себе и стал целовать. Талли закрыла глаза.

— Я уже говорила тебе, — нежно произнесла она, — что я люблю твои губы?

— Всего лишь каждый день, — ответил Джек. — Скажи мне это еще.

— Я люблю твои губы.

— А что ты еще любишь?

Талли крепко обхватила его обеими руками.

— Я люблю, — сказала он, — каждый чертов дюйм твоего тела.

— Покажи мне, как сильно, — хрипло проговорил он.

Талли показала.

— Останься до вечера, — попросил Джек. — Что они тебе сделают? Уволят?

Талли надела трусики.

— Нет, вызовут мою мать, и она обзовет меня шлюхой.

— Упокой Господи ее душу.

— Аминь, — заключила Талли.

Во вторник вечером Талли взяла детей и отправилась в гости к Шейки.

— Талли, ты просто ужасно выгладишь, — сказала ей Шейки.

— Спасибо, подруга, — ответила Талли.

— Что с тобой?

— Мало сплю, — объяснила Талли.

Женщины болтали в основном о детях, о школе, о работе Талли. Да, она ей нравится, сказала Талли. Да, все складывается очень хорошо. Тяжелая работа, нередко неблагодарная, но она считает, что это ее единственное призвание. Ее предназначение.

— Сейчас ты похожа на Грима Рипера, Талли, — сказала Шейки. — Ты выглядишь так, будто твое предназначение носить черное рубище и бродить с посохом по домам. Что случилось?

Талли молчала.