Талли

— Послушайте, я ведь в шоке, правда? Сейчас я не могу быть вам полезной. Но знаете… — ее голос слегка прервался, — она была примерной католичкой. Может быть, если вы запишете, что это был несчастный случай, ее разрешат похоронить рядом с церковью? Вы же знаете, как церковь неодобрительно относится к… «не несчастным случаям». Поэтому, может быть, вы могли бы сделать это, как вы думаете?

Талли посмотрела ему прямо в лицо и увидела, что в глазах его стоят слезы.

— Мисс, — произнес он, — я — полицейский офицер. Я обязан выполнять свою работу. И обязан записать в протоколе то, что случилось в действительности. Мне очень жаль, мисс.

Взгляд Талли стал жестким.

— В таком случае, запишите, — сказала она. — Это был несчастный случай. Она играла с пистолетом, — я даже не знала, что у них в доме есть оружие. Это был несчастный случай. У нее было все, что только можно пожелать. Знаете, мы собирались в Калифорнию. Она должна была говорить прощальную речь на выпускном вечере.

Талли посмотрела на свои руки, ее снова затрясло.

— Хорошо, мисс, хорошо, — сказал полицейский и положил руку ей на плечо. — Все в порядке.

Вскоре все они ушли. Даже толпа перед домом рассосалась. Что ж, почему бы и нет? Представление окончено. Ведь они собрались смотреть, как две пары носилок закатили в машины скорой помощи. Снова взвыли сирены, и кортеж отправился в больницу Стормонт-Вэйл — полицейская машина ехала впереди, расчищая дорогу. Толпа перед домом сделала единственную уступку приличиям — они во всяком случае не захлопали, когда представление было окончено. Талли не поехала в госпиталь. Она решила, что, если она в состоянии ходить — значит, можно не ехать. Если она в состоянии разговаривать — может не ехать. И к тому же в больнице, а потом в полицейском участке придется много разговаривать. Поэтому она закрыла парадную дверь своего обожаемого дома на Сансет-корт и осталась внутри.

Она вернулась в гостиную, снова села на диван и прислушалась к дому. Звуков было немного. «Да я и не жду, — подумала она, — чтоб было, как раньше. И знаю, что здесь больше никогда не услышать прежних звуков».