Таллиннский переход

К адмиралу подлетела медсестра и что-то стала говорить, беспощадно коверкая русские слова, показывая на грузовик с личной охраной командующего, неотступно следовавший за адмиральской «эмкой». Адмирал оглянулся. Старший лейтенант, командовавший охраной, и двое его автоматчиков стояли недалеко, недвусмысленно направив на раненых тупые стволы автоматов ППШ. Личная охрана Трибуца была единственным в Таллинне подразделением, вооруженным автоматами. Трибуц и сам не мог объяснить, что на него так подействовало — то ли сознание собственного бессилия, то ли васильковые глаза медсестры, но повернувшись к начальнику охраны, он приказал ему освободить машину и погрузить на нее раненых. Старший лейтенант опешил:

- «Как так, освободить машину? Мы не имеем, права оставлять вас, товарищ адмирал».

- «Выполняйте приказ!» - раздраженно пролаял Трибуц.

- «Какой приказ? - почти заорал в ответ начальник охраны. — Я имею приказ ни на секунду не оставлять вас. Если с вами что- нибудь случится, мне что, под расстрел идти?!»

Охрана Трибуцу не подчинялась, а подчинялась Особому отделу КБФ, который, хотя и входил административно в число учреждений флота, на деле рассматривал командующего в качестве одного из своих осведомителей. Лейтенант сказал правду: он имел приказ ни на секунду не спускать с Трибуца глаз, равно отвечая головой как за жизнь командующего, так и за его смерть, если появится хоть какая-то вероятность захвата адмирала противником. Трибуц взглянул на молодого особиста и, не сказав больше не слова, повернулся и пошел к своей машине.

25 августа 1941, 05:27

В кают-компании посыльного судна «Пиккер» адмирал Пантелеев заканчивал завтрак, с удовольствием, полуприкрыв глаза, отхлебывая чай крепчайшей заварки, тот чай, рецептом которого испокон веков славились корабли Балтийского флота.. Накрахмаленные белоснежные салфетки, хрусталь и приборное серебро старинной работы, дорогой фарфор и фаянс на полированной глади обеденного стола из красного дерева изумительно сочетались с богатой отделкой переборок панелями из красного дерева, тика и карельской берёзы, с бронзовыми светильниками в виде Нептуна и русалок, орнаментов из переплетенных дельфинов и морских звезд.

«Пиккер» был построен в 1939 году в качестве яхты последнего президента Эстонии Пятца. В августе 1940 года судно было вьючено в состав КБФ и, несмотря на тусклый статус «посыльного», сразу же, благодаря своим роскошным помещениям, было облюбовано в качестве плаврезиденции Военного совета. Зарился на «Пиккер» и штаб КБФ, самовольно присвоив ему ярлык «штабного судна» с затаенной надеждой, что этот номер пройдет. И действительно, время от времени бывшая президентская яхта солидно обрастала различными штабными отделениями, пока командующий или член Военного совета, а то и сам Пантелеев не обращали внимания, что уж больно часто штабные попадаются в салонах, коридорах и в прочих помещениях судна. После чего штабных гнали с «Пиккера» беспощадно и даже издавали грозные приказы, запрещающие офицерам штаба столоваться в кают-компании «Пиккера». Какие-то остряки даже хотели по старому библейскому сюжету написать картину «Изгнание штабных с «Пиккера» и поднести ее в дар адмиральскому салону.

Шла война, гавань простреливалась почти вдоль и поперек, но «Пиккер» оставался резиденцией адмиралов и именитых гостей, вроде Всеволода Вишневского, временами приезжающего сюда отобедать...

Едва взглянув на вошедшего в салон Трибуца, Пантелеев понял, что случилось что-то, мягко говоря, не совсем хорошее, но спрашивать не стал, а молча протянул командующему бювар с радиограммой. Трибуц даже не тревожно, а как-то затравленно посмотрел на своего начальника штаба. Радиограмма от наркома. А может ли нарком своей властью разрешить эвакуацию? Нет, не может. Тогда почему — личный шифр? Идиотство какое-то! Опять что-нибудь вроде эвакуации золотого запаса Эстонии. Уж не прикажут ли ему вывести весь Вышгород, чтобы тот не достался противнику?!

Наливаясь желчью, адмирал прошел в свою каюту мимо застывших у дверей двух автоматчиков, открыл сейф, вынул шифровальные таблицы, взял карандаш и лист бумаги, зажег настольную лампу и принялся расшифровывать радиограмму наркома. Трибуц хорошо знал свой личный шифр, на всю расшифровку ушло не более десяти минут. Адмирал перечитал текст, вздохнул, положил таблицы и радиограмму наркома в сейф, сжег над умывальником расшифровку и вернулся в салон с несколько повеселевшим лицом. Пока вестовые суетились вокруг командующего, подавая ему завтрак, Трибуц, отвечая на немой вопрос Пантелеева, спросил:

- «Что «Киров»?»

- «Пока, вроде, все хорошо», - ответил начальник штаба, недоумевая, чем вызван этот вопрос и связан ли он с радиограммой наркома.

Трибуц молча принялся за свои любимые куриные котлеты с зеленым горошком. Текст радиограммы наркома продолжал звучать в его голове: