Таллиннский переход

В середине июля «Восточная позиция» был расформирована, и с тех пор «Калинин» без действия и всякой пользы находился в Таллинне, стоя в Купеческой гавани, изредка выходя на рейд в дежурство по задымлению. Адмирал Ралль, проводивший большую часть времени на «Амуре», несколько раз пытался добиться у командующего разрешения на уход всех «новиков» в Кронштадт, но всякий раз получал отказ без какой-либо мотивировки.

25 августа 1941, 10:00

Адмирал Трибуц осмотрел присутствующих быстрым, настороженным взглядом. Осунувшиеся лица, красные, слезящиеся от бессонницы глаза. Даже флотские офицеры потеряли свою обычную щеголеватость и подтянутость. Некоторые были даже плохо выбриты. И это на совещании у командующего флотом!

В роскошном салоне «Пиккера», чьи русалки и дельфины совершенно не гармонировали с общим настроением, собрались командиры эскадр, соединений и отрядов флота, командование X-го корпуса и морской пехоты, а также представители командования архипелага. Еще до начала совещания многие старшие офицеры пытались что-нибудь выведать у адмиралов Пантелеева и Смирнова, но те отнекивались, отшучивались, говоря, что им самим ничего не известно, и что все скажет командующий. Слух о том, что адмирал Трибуц накануне получил целую серию радиограмм, зашифрованных его личным шифром, уже широко распространился среди старших офицеров. Все были уверены, да иначе и быть не могло, что речь будет идти о немедленной эвакуации Таллинна.

Многие командиры захватили с собой необходимые планы и графики, связанные с порядком движения кораблей и судов, с погрузкой личного состава и техники на транспорты. Адмирал Ралль еще раз бегло просмотрел свои расчеты по распределению базовых и тихоходных тральщиков, морских охотников и катеров для оптимального прикрытия транспортов и боевых кораблей от всех возможных в море случайностей. Завтра еще должны прибыть тральщики с Эзеля. Флагманский артиллерист ОЛС, капитан 2-го ранга Сагоян, просматривал последние сводки по расходу и остатку боезапаса и свои расчеты минимально необходимого боезапаса для прорыва в Кронштадт. Капитан 2-го ранга Трипольский, представлявший бригаду подводных лодок вместо отправившегося в Кронштадт капитана 1-го ранга Египко, лихорадочно гадал, сколько еще дадут времени на ремонт поврежденных лодок и какую задачу поставят бригаде; полковник Романенко готовился доложить о наличии оставшихся у него машин и экипажей, а также выяснить, наконец, когда и на каких средствах он может эвакуировать свой наземный персонал и авиационное оборудование; комендант береговой обороны балтийского района генерал майор Елисеев хотел уточнить, что будет с Моонзундскими островами, обороной которых он командовал, после ухода флота из Таллинна: касается ли этот приказ также и гарнизона островов, что делать с дальними бомбардировщиками полковника Преображенского, находящимися на острове Саарема по приказу Ставки, (если же приказ об эвакуации не касается островов, то не намерен ли флот укрепить их оборону — ведь после отдачи Таллинна судьба архипелага также будет быстро решена). Но больше всего вопросов имел, конечно, генерал Николаев. Какой из вариантов погрузки его войск и подчиненных ему подразделений морской пехоты на транспорты будет задействован, какую поддержку может оказать флот, чтобы можно было поэтапно снимать части и технику с фронта, не опасаясь при этом полного хаоса и катастрофы...

Трибуц прокашлялся. Присутствующие обратили внимание на настороженный, неуверенный взгляд обычно холодных и твердых глаз адмирала, на его бледное лицо с неожиданно проявившимися, как на фотобумаге, глубокими складками.

Глядя поверх голов присутствовавших, командующий каким-то трескучим не своим голосом, начал: «Товарищи командиры, командование Северо-западным направлением, которому мы подчинены, считает эвакуацию базы несвоевременной. Маршал Ворошилов считает, что мы ещё не исчерпали возможностей не только обороны, но и наступательных...» У адмирала смертельно пересохло в горле. Он поискал глазами графин с водой, обычно стоявший в специальной серебряной подставке на полированной панели буфета. Но на этот раз графина не было.

В воцарившей мертвой тишине командующий флотом продолжал: «И наступательных возможностей. Этот... (Инстинкт самосохранения заставил адмирала усилием воли взять себя в руки. Чтобы он ни сказал, это будет очень быстро известно наверху, да еще с выгодным кому-нибудь расставлением необходимых акцентов. Ни одного лишнего слова). ...Товарищи, командование, как вы слышали, считает эвакуацию флота преждевременной и поэтому приказывает...»