Таллиннский переход

И как всегда бывало в истории России, в разгар «морового поветрия» произошло нашествие. Нашествие началось, а планов на отступление не было. А когда отступление происходит без плана, оно всегда превращается в панические бегство, в хаос управления, в организационную неразбериху, истерику, взаимное обвинение. Некомпетентность командования, еще сносная для мирного времени, оказалась вопиющей. Уровень подготовки личного состава — катастрофически низким. Страшные потери флота в первые месяцы войны вызвали естественную реакцию в Москве: кто конкретный виновник катастрофы на море? Штаб КБФ наполнился приезжими прокурорами и следователями. Адмирал Пантелеев, как Козлевич в «Золотом теленке», днем работал, а ночью давал показания. Инстинкт самосохранения подсказал, что все надо валить на армию: потери баз, бесконечные перебазирования, формирования и расформирования соединений, передача личного состава в распоряжение сухопутного командования, некомпетентность отдельных командиров.

Но в «стрелочниках» правосудие не нуждалось — оно искало главного виновника. Само это понятие на фоне сложившейся обстановки было очень широким и неконкретным. Что мог им ответить Пантелеев? Задавайте свои вопросы армии, а не нам. А мы делаем все, что можем. Мы гибнем, мы истекаем кровью, имея двадцатикратное превосходство над противником на Балтийском театре. Почему? Хотелось им сказать: «Потому что мы никогда не умели воевать на море, мы и сейчас не умеем и никогда не научимся!» Но адмирал Пантелеев промолчал, ибо если он чему-то и научился за последние годы, так это искусству молчать.

Стремительное приближение немцев к Таллинну, как ветром, сдуло заезжих прокуроров. Прокуроры улетели на специальном самолете, а флот остался, сгрудившись на рейде и в гаванях Таллинна, ожидая решения своей судьбы...

Все эти мрачные мысли не мешали адмиралу Пантелееву работать. Он просмотрел составленные штабом графики эвакуации, состав конвоев, распределение по конвоям тральщиков и кораблей охранения, графики посадки войск на транспорты, мероприятия по предотвращению паники и неразберихи. Кое-что нужно подправить, кое-что изменить. Пока это все фантазии — приказа на эвакуацию нет. Текущие дела: совещание старших артиллеристов кораблей у флагманского артиллериста Сагояна. Чтобы обеспечить отход войск в гавани, флот должен выставить сплошную стену заградительного огня. Каждому кораблю будет нарезан сектор обстрела, по которому он должен будет вести непрерывный огонь. Легко сказать! Боеприпасы на исходе и нефти нет, танкеров почти не осталось.

И еще проблемы — эвакуация раненых. Огромные потери на сухопутном фронте выявили полную неготовность медицинского управления КБФ к приему такого количества раненых. Не хватает врачей, медикаментов, помещений для содержания раненых, число которых растет в геометрической прогрессии. Единственное, что остается — это эвакуировать их в Кронштадт. Немцы не уважают знаки Краевого Креста на наших транспортах, топят их с каким-то еще большим остервенением. Трагедия госпитального транспорта «Сибирь» уже обошла все газеты мира.

Сегодня на рассвете с тяжелоранеными на борту уходит в Кронштадт транспорт «А. Жданов». Пойдет в составе конвоя — так надежнее. В состав конвоя включены также пароход «Даугава» (ВТ-522), пароход «Эстиранна» с ранеными и рабочими-эстонцами, драгоценный танкер №11 с нефтью и бойцами эстонской армейской части и пять небольших каботажных пароходиков — бывших эстонских и латвийских. В охранении этого конвоя пойдут; эсминец «Энгельс», ледокол «Октябрь», вооруженное гидрографическое судно «Гидрограф» и ПБ «Аэгна». Пять вспомогательных тральщиков 5-го дивизиона по возможности должны обеспечить проводку конвоя через многочисленные минные поля, выставленные немцами и финнами. Плотность этих минных полей особенно велика у мыса Юминда-Нина, и придется организовать траление, чтобы очистить этот район от мин.

Нет тральщиков, нет квалифицированных минеров, а имеющимся тральщикам невозможно обеспечить надёжное прикрытие с воздуха и моря.

Дверь каюты, выделенной под кабинет начальника штаба, открылась и вошел начальник оперативного отдела штаба, заместитель Пантелеева, капитан 1-го ранга Питерский. Не говоря ни слова, он положил перед начальником штаба бланки расшифрованных радиограмм. Адмирал прочел их и сжал зубы:

«Сегодня, 02:10, БТЩ-209 «Кнехт», следуя с грузом авиабомб из Кронштадта на остров Саарема, подорвался на мине и затонул. О потерях в личном составе доложу по уточнению. Место гибели: 59.47 СШ, 25.16 ВД... Передана: 02:25, 24.08.1941. Принята: 02:41, 24.08.1941...»