Талорис

Снаружи уже светило яркое солнце, оно поднялось над крышами заброшенной части дворца. Шерон, которую пробирал озноб, радовалась теплу, хотя оно и неспособно было выгнать последствия применения темной магии из ее костей. Указывающая подошла к ближайшему кустарнику, давно умершему от жары, сломала длинную колючую ветку и почувствовала, как та дрогнула, указывая правильное направление.

Они представляли собой странное и жутковатое зрелище: оживший мертвец без ног и растрепанная усталая девушка, размахивающая веткой, словно желая поймать ею ветер, а в другой руке держащая кувшин с вином.

Ей оставалось лишь радоваться, что внутренние части крыла Скарабеев не просматривались с внешних крепостных стен. Иначе, скорее всего, она бы не вышла за его территорию. Вряд ли люди герцога позволили бы жить настоящему некроманту.

Ветка билась в ее пальцах, точно удочка, на которую поймали палтуса, тянула вперед нетерпеливой охотничьей собакой — уже знакомыми коридорами, в зал в виде сердца, с высокими, очень высокими окнами, теперь разбитыми, отчего весь пол засыпало мелкими стеклянными осколками, раньше цветными, а сейчас красно-серыми, занесенными песком.

Шерон остановилась на входе. Нахмурилась.

Зал был пуст.

Совершенно.

В нем отсутствовала мебель, и заблудившемуся негде спрятаться. Она даже изучила огромную люстру под потолком, но там никого не нашлось. Груда тряпок в углу, в которых с трудом угадывались некогда дорогие ткани, тоже не могли его скрывать, слишком запыленные и нетронутые. Девушка поискала на песке следы, но не обнаружила их. Заблудившегося не должно быть здесь, если только он не умеет летать.

Шерон сделала шаг, ветка выгнулась дугой, сухо треснув, точно птичья косточка, сломалась, а охотница остановилась как вкопанная.

Ее магия не могла врать, ошибаться. Заблудившийся находился здесь. Но она не видела его.

— Вперед, — негромко произнесла она, отправляя Безногого на разведку и следя, как он исследует зал, продвигаясь все ближе и ближе к разбитым окнам.

Внезапно мертвый задел нечто, и воздух «поплыл», точно мираж в раскаленный полдень. Шерон, не колеблясь, что есть силы швырнула винный кувшин. Он разбился о невидимую преграду, лопнул маленьким белым солнцем. Игральные кубики, выпав из светила, ударили в то, что появилось из пустоты.

Создание оказалось настолько необычным, что девушка не могла поверить своим глазам. Больше всего оно напоминало насекомое-палочника. Серо-коричневое, долговязое и нелепо изломанное, высотой почти в шесть ярдов, с невероятно длинными и тонкими лапами, упиравшимися в стены, отчего тварь висела, не касаясь пола.

Ничего хотя бы отдаленно напоминающее человека в ней не осталось, Перерождение и чужие тела создали из заблудившегося кошмар наяву, куда более приемлемый для той стороны, но не для этого мира.

Такого не было ни в одной из книг, по которым она училась, это было нечто новое, а может, настолько забытое старое, что о нем не осталось никаких свидетельств со времен Катаклизма.

Поняв, что замечен, он гигантским тараканом рухнул вниз, соскальзывая со стен, и его передние конечности, состоящие сплошь из острых костей, размолотили Безногого точными ударами.

Мертвый оставался «жив», но теперь совершенно бесполезен, и Шерон разорвала с ним контакт, искренне радуясь, что пиявка, сосущая из нее силы, жизнь, магию и вызывающая голод, наконец-то отвалилась.

Белый свет с ее руки устремился в «палочника», однако тот, несмотря на свои размеры, проворно уклонился, «пробежав» часть пространства по стене, цепляясь за нее шипастыми ногами, и атаковал Шерон четырьмя быстрыми выпадами острых лап, словно это были копья. Настолько стремительными, что она не смогла отследить движения.

Ее спасли игральные кости, создавшие между хозяйкой и врагом щит из белых искр, принявших на себя всю силу удара. Тот прогнулся, выдержал, отбрасывая указывающую в коридор.

Она не устояла на ногах, хотя ударилась не больно и тут же вскочила, понимая, что это существо куда более сильное, чем дробитель. Шерон не стала драться, нападать, показывать все, на что способна. Заставила свечение на запястье «тлеть», зачерпнув самую толику силы и кинув в Перерождение, просовывавшее проворные лапы в дверной проем.

«Обожгла», но скорее обидно, давая ему понять, что он опасался зря и прятался тоже зря. Что охотница совсем не опасна, слишком слаба и с ней можно легко разделаться. Колоссальный удар шипастой руки насквозь пробил стену, чуть не задев Шерон, и она бросилась бежать.

Он едва не прикончил ее, выбравшись через стрельчатые окна, забравшись на крышу по дальней стене и спрыгнув с высоты пятого этажа, желая раздавить своим весом.

Стилос ушел в землю, делая мощенную плиткой площадь вязкой для существ той стороны, превращаясь в белое болото, покрытое хлопьями плесени. Перерождение, быстро перебирая лапами, постаралось выскочить с ненадежной поверхности, но лишь еще сильнее увязло. И тут же, подавшись вперед, выбросило суставчатые руки, пытаясь зацепить девушку, но не дотянулось буквально ярд.