Талтос

Мона услышала, как кто-то копает землю. Она не спала, она смотрела через лужайку на тигровые лилии и азалии в отдалении.

Никто ничего не копал. Игра воображения. «Это тебе хочется их выкопать, тебе, маленькая ведьма», – подумала Мона. Она была вынуждена признаться себе, что было весело играть в маленьких ведьм с Мэри-Джейн. Да, хорошо, что она приехала. Пусть себе ест хлеб.

Веки Моны опустились. И случилось нечто прекрасное. Солнце ударило в ее закрытые глаза, как будто ему перестали вдруг мешать какая-то большая ветка или облако, и свет превратил тьму в яркое оранжевое сияние. Мона почувствовала, как ее обливает теплом. Внутри ее, в животе, на котором она пока что могла спать, нечто снова шевельнулось.

«Мое дитя».

Кто-то снова пел детскую песенку. Да, это, должно быть, самая старая детская песенка в мире. Это ведь был староанглийский? Или латынь?

– Будь повнимательнее, – сказала Мона. – Я хочу научить тебя пользоваться компьютером еще до того, как тебе исполнится четыре года, и хочу, чтобы ты понимала: ничто не помешает тебе стать тем, кем ты захочешь стать. Ты меня слушаешь?

Малышка смеялась. Она кувыркнулась и вытянула крошечные ручки, и все смеялась, смеялась… Она была похожа на маленькое «глубоководное животное». Мона не удержалась от смеха.

– Так вот кто ты такая! – сказала она младенцу.

А потом голос Мэри-Джейн произнес – теперь уже во сне, ибо Мона какой-то частью сознания понимала, что это сон, потому что Мэри-Джейн была одета как Старуха Эвелин, в старомодную одежду: габардиновое платье и туфли со шнуровкой, – так что это уж точно был сон, – голос Мэри-Джейн произнес: «Во всем этом есть нечто гораздо большее, дорогая. Тебе действительно лучше поскорее принять решение».

Глава 15

– Послушай, забудь о том, что ты сделал, выбрось из головы, – сказал Томми. Они ехали обратно к Обители, потому что на этом настоял Томми. – Мы должны вести себя так, словно ни в чем не виноваты. Все свидетельства уничтожены, линии отключены. Они не смогут проследить звонки с телефона на телефон. Но мы должны вернуться туда и держать себя так, как будто ничего не случилось, и демонстрировать беспокойство по поводу смерти Маркуса, вот и все!

– Я им скажу, что заволновался из-за Стюарта, – решил Марклин.

– Да, это именно то, что ты должен им сказать. Ты волновался из-за Стюарта. Стюарту ведь нелегко пришлось.

– Может быть, они ничего и не заметили. Может быть, старшины не обратили внимания на то, что я вообще уходил.

– Ты не нашел Стюарта и теперь возвращаешься домой. Уловил? Ты должен вернуться домой.

– А потом что?

– Это зависит от них, – ответил Томми. – Но независимо от того, что происходит, мы должны оставаться там и не возбуждать подозрений. Наша позиция проста: «Что случилось? Может кто-нибудь объяснить?»

Марклин кивнул.

– Но где же Стюарт? – спросил он.

Он мельком посмотрел на Томми. Томми был так же спокоен, как там, в Гластонбери, когда Марклин падал на колени перед Стюартом, умоляя того вернуться.

– Он отправился на встречу с Юрием, только и всего. Стюарт вне подозрений, Марк. А вот тебя могут заподозрить из-за того, что ты сбежал. Соберись, старина; мы должны хорошо играть свою роль.

– И как долго?

– Откуда мне знать? – откликнулся Томми все тем же спокойным тоном. – По меньшей мере до тех пор, пока у нас не появится какая-то естественная причина к тому, чтобы снова уйти. Тогда мы вернемся в мою квартиру в Риджентс-парке и уж там все решим. Закончилась ли игра? Что мы должны будем потерять, если останемся в ордене? Что мы можем выиграть?

– Но кто же убил Антона?

Томми покачал головой. Он теперь внимательно смотрел на дорогу, как будто Марклин нуждался в штурмане. А Марклин не был уверен, что не нуждается. К счастью, он знал эту дорогу наизусть, иначе вряд ли справился бы.

– Сомневаюсь, что мы должны туда возвращаться, – сказал Марклин.

– Это просто глупо. Они же ни малейшего представления не имеют о том, что случилось на самом деле.

– Тебе-то откуда знать? – спросил Марклин. – Бог мой, им ведь мог рассказать Юрий! Томми, включи мозги! Может быть, это не слишком хороший признак: оставаться спокойным перед лицом таких событий. Стюарт поехал на встречу с Юрием, но Юрий к этому времени может уже быть в Обители!

– Ты же не думаешь, что у Стюарта не хватит ума на то, чтобы предупредить Юрия, потребовать, чтобы тот держался в стороне? Сказать ему, что в Обители существует нечто вроде заговора и Стюарт не знает, насколько широко все это расползлось?

– Думаю, у тебя хватило бы рассудка на такое, и у меня, наверное, тоже, но насчет Стюарта я не уверен.

– А что, если Юрий действительно там? Они знают о заговоре, просто они еще не знают о нас! Стюарт не стал бы рассказывать о нас Юрию, что бы ни произошло. Это ты ни о чем не думаешь. Что может сказать Юрий? Он выложит им все то, что случилось в Новом Орлеане, а если дело дойдет до документов… Знаешь, пожалуй, я начинаю жалеть о том, что уничтожил компьютерного шпиона.

– А я не жалею! – возразил Марклин. Томми уже начал раздражать его своими деловыми манерами, своим абсурдным оптимизмом.