Там...

Есть старинная баллада о любви и о судьбе,
Даже говорить не надо, это песня о тебе,
Я спою ее негромко, ты лишь вслушайся в слова,
Может, в них найдешь решение, то, которое ждала.
Далеко за океаном есть огромная скала,
На скале старинный замок, в нем кривые зеркала
Он пустует там веками, позаброшен, позабыт.
И лишь филин там ночами с темнотою говорит
В этом замке нет столетий, нет понятий, нет имен.
И гуляет вольный ветер, в пыли, пустоте времен.
Отражений луч надежды в кривизне найди зеркал.
И поймешь, что в этом замке, я всю жизнь тебя искал.
Времена летят как птицы, скоро я уйду в века.
Видишь, место мне готовят в гордом небе облака.
Я уйду, но я оставлю каплю в море той мечты,
Что питать меня сумела к возрождению красоты.
А потом вернусь, наверное, но не в тусклый мрачный свод,
Где я ждал тебя все время, будет все наоборот.
В небе я развею тучи, я сумею все забыть,
Только ты позволь с тобою, и твоим дыханием быть.
Стану рябью над водою, тенью за твоей спиной,
А ты так и не узнаешь, что ты сделала со мной.
Есть старинная баллада о любви и о судьбе,
Даже говорить не надо, это песня о тебе,
Я спою ее негромко, ты лишь вслушайся в слова,
Я отдам свои полжизни, лишь меня б ты позвала.

Когда последний звук растворился в воздухе, я настороженно ожидала реакции. У меня дома такие выходки проходили на ура и запоминались надолго, чем я старательно пользовалась время от времени. Но тут другое дело.

— У тебя хороший голос, приятный, — незаметно подошедший Элрон застыл в двух шагах от нас. Взгляд его переместился с Лии на меня.

— Я знаю, поэтому и согласилась спеть, — рассмеялась я. — Для человека неплохо.

— Мне правда понравилось, спой еще что-нибудь. — Кирд требовательно коснулся моей руки.

— Я думаю, хватит. Посмотри, Шатир клюет носом, пора спать.

— Я прошу тебя, еще одну и все, — Кирд не отступал, взгляд Элрона сверлил меня, а маг сонно кивнул.

Я опять запела. Звуки собственного голоса действовали успокаивающе.

Моя печаль похожа на грозу,
В ней сила молний, рвущих небосклон.
В ней сила ветра, грома рык и стон,
И шелест капель, шепчущих мольбу.

Моя печаль как вечный океан,

Бурлящий гневом пенных быстрых волн.
Вдали рожденных, набирающих разгон
Разбитых о немой земли обман

Моей печали места больше нет

Она устала прятаться внутри
Она растет, она огромна, посмотри,
Она живет, мешая выжить мне.

На второй песне Шатир уснул. Кивнув в его сторону я сказала:

— Это обычное явление для моих произведений. Часть слушателей всегда засыпает. Поэтому я и перестала писать.

— Зря перестала, ему хорошо, вот он и заснул, а не потому, что твои песни плохие. Успокаивать и внушать безопасность — тоже великий дар. — Тихо сказал Элрон. — Только грустные они. У тебя все так плохо в жизни?

— Да нет, это всего лишь стихи, они должны брать за душу, иначе они не будут пользоваться успехом.

— Мне понравилось, — Элрон пожал плечами, — хотелось бы верить, что это все же не то, что у тебя на душе.

— У меня все нормально.

— Тогда доброй ночи, надеюсь, ты еще споешь. — это было похоже больше на утверждение, чем на вопрос. — У нас любят песни.

— Если найду достойных слушателей, — указав на Шатира, улыбнулась я, — доброй ночи.

Как бы в ответ на мои слова послышалось прихрапывание мага. А я задумалась: все ли так хорошо в моей жизни? Нет работы, нет рядом близкого любимого человека, нет настоящих друзей, больших увлечений в жизни и достижений больших тоже нет. Нет целей. И денег… мне стало грустно.