Там, где билось мое сердце

С Аннализой я познакомился почти пять лет назад, когда пришел в клинику остеопата, что в квартале Куинз-парк. Аннализа работает там в регистратуре. Проблемы со спиной у меня давно. Из-за бурного роста в переходном возрасте недостаточно крепок нижний сегмент грудного отдела позвоночника. Мышцы стараются его защитить и при малейшем напряжении сжимаются в болезненной судороге (однажды меня прострелило, когда я наклонился выключить телевизор). Я перепробовал кучу лекарств, комплексов упражнений, йогу, но улучшение наступило только после жестких манипуляций новозеландского целителя Кеннета Даулинга.

Аннализе сорок с лишним, она хороша собой, держится с достоинством. В тот день на ней была элегантная юбка и кокетливый свитерок. Уже при третьем визите я заметил в ней, кроме деловитой сосредоточенности и дежурной благожелательности, кое-что еще – затаенно-мечтательный взгляд. Пока ждал вызова в кабинет, я расспрашивал ее про работу и далеко ли ей добираться. Она отвечала охотно, с видимым удовольствием, – наверное, пациенты редко вступали с Аннализой в разговоры. В следующий визит, подписав чек, я задержался у стойки. И выяснил, что по вторникам и пятницам она свободна, – это когда я сказал, что мне требуется помощник для бумажной работы и спросил, не согласится ли она за нее взяться.

Кабинет у меня в Северном Кенсингтоне. Это бывшая квартира над магазинчиком, который держат иммигранты из Уганды. Место совсем не солидное, что само по себе свидетельствует об отношении британской медицины к специалистам моего профиля. Хорошо хоть улица спокойная, а в самом помещении не душно. Там имеется кухонька, душевая и маленькая подсобка, видимо когда-то служившая спальней. В этом закутке я разместил картотеку, туда же потом втиснул и столик для Аннализы. Я старался не замечать, когда она легонько задевала меня, проходя в свой «кабинет», и не торопилась одернуть юбку, задравшуюся, пока она усаживалась за стол. Говорят, что так называемое влечение вспыхивает сразу и его нельзя не почувствовать, но всегда существует опасность, что на самом деле с той стороны ничего такого нет и тебе просто мерещится.

Прояснилось все день этак на третий нашего сотрудничества. Помню, я подошел и остановился у нее за спиной, и она тут же сделала шажок назад, нарочно, чтобы коснуться меня. Потом развернулась и чуть подалась ко мне бедрами, теснее прижимаясь к паховой зоне. И минуты не прошло, как мы приступили непосредственно к акту, для чего она удобно наклонилась над столом. Живот у нее слегка обвис, ляжки уже утратили упругую твердость, но эти приметы увядания казались мне трогательными и распаляли еще сильнее.

Аннализа успела побывать замужем, а на тот момент у нее имелся давний сожитель, Джеффри, лет пятидесяти пяти. Она была к нему привязана и не хотела рисковать налаженным домашним укладом. Этот ее Джеффри, юрист по профессии, занимался недвижимостью. Судя по тому, что рассказывала о нем Аннализа, он явно отличался гомосексуальными наклонностями. Разумеется, об этом я не обмолвился ей ни словом; зачем портить женщине такие надежные отношения.

В вечер после прилета я долго отмокал в ванне, потом выпил джину с вермутом и решил все же посетить вечеринку. Судя по доносившейся сверху музыке, гульба уже началась, но пока спокойствию миссис Качмарек ничто не угрожало. Вообще-то шум на верхнем этаже недавно стал более или менее терпимым, хотя еще лет десять назад дом прямо-таки сотрясался от адского грохота. В нынешней музыке много технических эффектов, но она довольно вялая. Мне ни одна из современных композиций не нравится, но они хотя бы не раздражают – так, что-то вроде шумового фона на деловых встречах.

Дверь мне открыла улыбающаяся крашеная блондинка с сильно подведенными глазами.

– Приве-е-т. Я Мисти. Заходите.

Она налила мне вина; бутылок, рядком выставленных на кухонном столике, было много.

– Прошу. «Шато “Забвение”».

– Ши-и-и-з, – позвала она с избыточно бодрой интонацией (австралийской, я верно угадал). Подруга подбежала тут же. Сама Мисти была пониже ростом и миловиднее, с мелкими чертами и гладкой кожей. На лице у Шиз розовели прыщики. Но в целом обе воспринимались как сестры. Улыбчивые голубые глаза и молодая бесшабашность, еще ничем не омраченная. Обе выглядели так, будто счастье им гарантировано.

Гости тоже были молодыми, довольными собой и жизнью, так мне показалось. Музыку сделали погромче, но все равно еще можно было слышать друг друга. Я представился новым знакомым, сообщив, кто я такой, и проявив умеренное любопытство. Я не любил говорить о том, чем занимаюсь, люди сразу замыкались и настораживались. Соврал, что я терапевт, это восприняли спокойно. Ну и сразу же стал выруливать к безопасным общим темам: что интересного передавали по радио, как мне новый фильм.