Там, где билось мое сердце

На вечеринках я всегда слегка теряюсь, не знаю, чего от меня ждут. Я вырос в английской провинции, привык к деревенским танцулькам или к посиделкам у соседей на Рождество или в дни рождения. Славный вечерок порой завершался скандалом (как тот, на котором я целовался с Полой Вуд), даже в тридцатые годы это было делом житейским. Часто возникали и разовые поводы для сборищ: теннисный турнир во время каникул, вечеринка в загородном особняке. Летом по окончании мероприятия его участники ныряли в темноту, за разросшийся рододендрон, дающий надежное укрытие. Я помню тлеющие огоньки сигарет, летучий смех, шуршание листвы под ногами и прохладу атласного бедра.

– Роберт, давай скорее сюда. Это моя подруга Мэнди. Она медсестра.

Видимо, предполагалось, что врачу проще найти общий язык с медсестрой. И действительно, напрягаться мне не пришлось, поскольку подруга тараторила не умолкая. Было очевидно, что выстраивать логические цепочки рассуждений девушке сложно. Я хотел было помочь коллеге собраться с мыслями и предпринял несколько попыток, но получил резкий отпор. И понял: ей все равно, о чем тараторить, она просто боится молчания.

Вскоре музыка стала еще громче, разговаривать теперь можно было только в узенькой кухне. Уйти раньше десяти – неприлично. Взглянув на часы, я приготовился еще пятнадцать минут подпирать задом стиральную машину. Собеседников было двое, парень в красной клетчатой рубашке, озеленитель (деревья обрезал), и его брат, агент турбюро.

Ребята уже поднабрались. Со мной держались по-приятельски, но проскальзывало недоумение. Не ожидали, что я и впрямь притащусь. Меня кольнула зависть к их мужской жизни: наверняка неутомимо домогаются девчонок с молодыми грудями и белозубым оскалом.

– Прошу клиента немного подождать, а сам связываюсь с авиакомпанией и – чик-чик – распечатываю копию расписания, – сообщил турагент, подливая себе красного. – Вот и весь фокус. Это вам не мозги оперировать.

– И даже не деревья, – добавил я.

Юмора ребята не поняли. Я повернулся к бутылке, чтобы налить еще в пластиковый стаканчик, и оказался лицом к лицу с медсестрой.

– А можно кое-что у вас спросить? Вы даете частные консультации?

Я присмотрелся к ней – зрачки расширены, взгляд стеклянный.

– Консультаций не даю.

Она уперлась мне в грудь ладонью. Я испугался, что ее сейчас вырвет. Нет, просто оперлась.

– Одному человеку требуется помощь. У него жуткая депрессия и вообще…

– Я же сказал. Терапевт я. С депрессией не ко мне.

– Не к вам? Но Мисти говорила…

– Мало ли что она говорила. С Мисти мы знакомы всего пару часов.

Протиснувшись мимо собеседников, я вышел из кухни, поблагодарил Шиз за чудесный вечер и выскочил на лестничную площадку. Дома включил телевизор, налил себе хорошего выдержанного виски и рухнул в любимое кресло. Напряжение от шумного новоселья сразу исчезло; я зажег сигарету и откинул голову. Самое время было достать кассету с фильмом; примерно на середине приму снотворное. А когда кино закончится, втисну в уши затычки, чтобы заглушить последние доносящиеся сверху всплески нудного техно, нырну под одеяло – и в путь по морю снов до самого утра.

И двадцати минут не прошло, как в дверь робко постучали.

– К вам можно?

– Откуда вы узнали, где я живу?

Это была медсестра, Мэнди. Узнала она от Мисти.

– Вам плохо? Может, воды?

Она села на диван и разрыдалась.

– Прости, Роберт. Сама не понимаю, что делаю. Просто ты старше… и ты врач. А мне так плохо…

Я сел рядом.

– И сколько же ты выпила?

– Не знаю. До вечеринки выпила немного вина.

– Хочешь, я вызову такси? Ты где живешь?

– В Бэлхеме. Можно я еще немного побуду? А то… а то… очень все кружится.

– Сейчас сделаем тебе чаю.

Главное, побыстрее выпроводить ее из квартиры, соображал я, пока возился с чайником и чашкой. Когда я вошел с подносом в гостиную, девица успела снять туфли и разлечься на диване. Мордашку закрывали свисшие волосы, на пятках сквозь нейлон колготок проступили влажные пятна.

– Вот тебе чай. Пей, а я пока вызову такси.

– Я сама поймаю на улице.

– Не уверен.

– Запросто. Еще и одиннадцати нет.

Раз так все обернулось, подумал я, надо отправить барышню назад к друзьям: пусть сами с ней возятся. Мэнди рывком поднялась, снова приняв сидячее положение. Потянулась за чашкой, подол юбки приподнялся над плотными ляжками.

Я отошел к окну.

– Ты живешь одна?

– Мы втроем живем. Но сейчас девочек нет дома. А ты?

– А я один.

– У тебя нет жены?

– Нет.

– А подружка?

– Послушай, Мэнди, давай-ка я усажу тебя в такси, и ты спокойно покатишь в свой Клэпхем. Договорились?

– В Бэлхем. А куда нам торопиться? Суббота, завтра воскресенье. И мне так нужно… с кем-то поговорить.

– О чем именно?

Последовал рассказ про одного близкого друга, сопровождаемый периодическими взрывами негодования; от меня требовалось сочувствие. Но изложение было начисто лишено логических связок, а восстанавливать их оказалось мне не по силам.

– … ну ладно, думаю, а я-то при чем? Короче, может, надо было сразу сказать, что мне это не?.. Точно, надо было… Ой, что это?

– Кто-то пришел. Кто-то еще.

Я вышел в холл и нажал на кнопку домофона.