Там, где бродит смерть

Итак, ворота были наглухо закрыты. Рандулич уже смирился с тем, что сейчас адъютант начнет жать на клаксон, как бездомный путник, который поздно ночью добрел до постоялого двора и теперь просит, чтобы хозяева смилостивились и пустили его на ночлег.

Рандулич не любил пронзительный звук клаксона, резкий, неприятный, раздражающий барабанные перепонки, и готовился зажать ладонями уши, чтобы хоть немного заглушить этот звук, но тут ворота стали открываться.

Адъютант крутанул баранку. "Руссо-Балт" дернулся в сторону и чуть было не наехал на другой автомобиль - темно-зеленый "Рено", показавшийся из-за ворот. Адъютант вовремя заметил его, ударил по тормозам, а потом дал задний ход.

Несмотря на теплую погоду "Рено" закрывала брезентовая крыша, поэтому Рандулич не мог рассмотреть, кто в нем сидит. Ему лишь показалось, что он услышал из салона автомобиля какие-то ругательства. Подобные машины были наперечет. Догадаться, кто в нем находиться, не составляло большого труда. Если, конечно, автомобилем не завладели злоумышленники.

Как только проезд освободился, адъютант тут же направил автомобиль в ворота, как будто они в любую секунду могли закрыться и тогда не оберешься трудностей, прежде чем проникнешь за ограду. Ворота захлопнулись позади них.

Двор утопал в тени. Здесь было приятно прогуливаться даже когда вовсю жарило солнце. Адъютант остался в автомобиле, предварительно развернув его. Так удобнее выезжать со двора, но чтобы не задеть стены или не заехать на газон, требовалась прямо-таки ювелирная точность. Возле особняка стоял "Мерседес" командующего - подарок одного из местных купцов, который купил его незадолго до войны, а с началом боевых действий стал считать непатриотичным разъезжать на немецком автомобиле. В нем сидел водитель, затянутый в черный кожаный костюм. На руках, вцепившихся в руль, надеты кожаные перчатки, на голове - шлем. Похоже, он получил солнечный удар, но не сильный, так как большая часть энергии светила рассеялась листьями и до водителя дошли лишь ее крохи, теперь он не замечает происходящего и медитирует. По крайней мере он не обратил никакого внимания на подъехавший автомобиль Рандулича. Очевидно, для того чтобы вывести его из состояния оцепенения, нужна была команда наподобие той, что дают во время старта автомобильных гонок. Так и хотелось подойти к нему, похлопать по плечу и спросить в чем дело. Но эту заботу Рандулич оставил для своего адъютанта.

Перед парадным входом возле каменных львов вместо швейцаров, облаченных в красно-зеленые ливреи, стояли двое караульных. Угрюмые и неразговорчивые, они тоже походили на статуи. Но стоило подойти к ним поближе, как они оживали, словно к ним прикасался волшебник. Караульные знали генерала в лицо и не стали проверять документы, хотя инструкции позволяли им требовать их у кого угодно.

Рандулич поднялся по мраморным ступеням и прошел внутрь здания. Он посещал штаб с периодичностью примерно два раза в неделю, поэтому даже если на улице стояла кромешная ночь, а электростанция по какой-либо причине отключила подачу тока, он все равно без труда прошел бы по коридору, толкнув четвертую дверь слева, за которой находилась приемная командующего.

Стены были голыми, пол устилала потертая ковровая дорожка. Рандулич предполагал, что предназначалась она для того, чтобы оберегать мозаику, выложенную из разных пород дерева. Ковровая дорожка поглощала звуки шагов, но все равно в коридоре было так же неуютно, как в необжитой комнате, в которой еще не завелись домовые. Создавалось впечатление, что прежние хозяева этого здания вывезли все, что смогли, включая утварь, мебель и прочие вещи. Новые хозяева собирали обстановку впопыхах, совершенно не заботясь о том, насколько она подходит к интерьерам и как гармонирует друг с другом. Главное, чтобы присутствовала в необходимых для работы количествах, поэтому рядом могли преспокойно стоять кожаный потертый диван и деревянный аскетического вида стул. Командующий подыскивал себе особняк поменьше, а этот собирался превратить в госпиталь.

В коридоре царила суета. Здесь было так же многолюдно, как на званом вечере. Удивительно, что с улицы дом казался тихим, как пансион благородных девиц, но всем известно, кто водится в тихом омуте...

Адъютант командующего куда-то запропастился. То ли побежал добывать воду для самовара (надо заметить, что уже неделю как водопровод не работал), то ли отлучился по какой-то другой причине. Рандуличу пришлось войти в кабинет без приглашения. Дверь, обитую толстым слоем войлока, приходилось пихать сапогом.