Там, где горит земля

Антрацитовая гора превратилась в плотную шапку множества дымов, производимых сотнями работающих генераторов, дизельная вонь проникла даже сквозь фильтры. Вправо и влево, насколько хватало взгляда, простирались однообразные поля, состоящие из многометровых антенн–буев. Антенны перемежались судами–ретрансляторами, поставленными на мёртвый якорь. Томас помнил упрощенную переделку такого корабля: топливный бак, моторы, генераторы, антенны. Работа по обслуживанию была настолько опасна, что занимались ей только сервы и только в специальных металлических клетках, чтобы не убило высокочастотным излучением.

Впереди открывался широченный проход, ведущий в сердце переходной зоны, способный поглотить все три параллельные колонны. Томас выкрутил приближение бинокля на максимум и отметил медные шины в руку толщиной с полуметровым расстоянием между ними на каждой антенне. А ведь дифазерная решетка включала десятки тысяч таких заякоренных агрегатов.

— Пятнадцать гигаватт, — капитан с гордостью указал на исполинское антенное поле. – И скоро введут в эксплуатацию плавучие атомные станции.

Яркая вспышка мелькнула среди серых рядов антенного поля. Один из кораблей–ретрансляторов неожиданно выбросил вверх длинный узкий столб фиолетового огня, почти сразу сменившегося коптящим нефтяным пламенем. Из-за расстояния, а так же шума транспорта все происходило в полной тишине и казалось, что на стекло мостика проецируется немой, но цветной фильм.

Капитан со шкипером обменялись несколькими словами, стопка банкнот перекочевала из шкиперского кармана в китель капитана.

— Пари, — пояснил тот в ответ на молчаливый вопрос Фрикке. – Это называется «палец судьбы», локальная перегрузка. Обычно один–два ретранслятора стабильно выходят из строя, иногда три, один раз вышибло сразу шесть и переброску пришлось отложить. Мы ставим на количество.

Томас слегка кивнул. Он не одобрял азартные игры, но сам предмет спора показался интересным.

— Самый интересный момент, — продолжил пояснения капитан. — Эскорт уже ушел, а мы ещё не пошли на ту сторону. В прошлом году во время одного из переходов операторы вычислили несоответствие перебрасываемой массы расходу энергии, и передали на ту сторону — объявить тревогу противолодочникам. Спустя некоторое время те обнаружили и потопили вражескую подлодку. Страшно представить, что было бы, сумей она вернуться.

— А как вы называете наш мир на той стороне?

— «Той стороной». Мы всегда на «этой».

— А как это все возвращают?

— Разную мелочь, до десяти килотонн, оставляют там. А «Левиафанов» разгружают, заправляют по минимуму, и пропускают с той стороны по одному.

— Так и ходите — на тот свет и обратно?

Температура в рубке, казалось, разом упала градусов на десять.

— Господин Фрикке, — ледяным тоном произнес капитан. — Я знаю, кто вы такой и какие у вас есть полномочия от Координатора. Но, пока по морю ходят корабли, капитан — первый после Бога. А в этом рейсе — и после дьявола. Мы ходим — на ту сторону. На тот свет прошли два «Левиафана», один ушел здесь и не вышел там, ещё один ушел там и не вышел здесь. Слишком большая масса, из-за ошибок в расчетах не хватило мощности для переноса. Поэтому ещё одна шутка такого рода — и я прикажу вас связать и запереть в корабельном карцере до разгрузки. Если вы хотите оставаться на мостике, извольте свести общение к бытовым темам. «Стюард, чаю». «С лимоном, без сахара». «Спасибо». Вы меня поняли?

— Да, — глухо ответил Томас, подавляя вспышку ярости. — Прошу прощения.

В воздухе повис тончайший, на самой грани слышимости, звон, от которого заныли кончики зубных корней, от мельчайшей вибрации, окутавшей все, зачесалась кожа. Фрикке мотнул головой, с глазами тоже творились странные вещи, как будто на самом краю зрения полыхали всполохи сиреневого цвета. Сфокусировать на них взгляд никак не получалось и это цветовое мельтешение раздражало, как скрип ножа по стеклу. С тихим шорохом выдвинулись из пазов серые, даже на вид солидные и толстые стальные панели с узкими прорезями, закрывающие остекление мостика. Под потолком загорелись яркие плафоны, подменяя отсеченные броней солнечные лучи.

— Пора, — сказал капитан. – Может быть, вам лучше спуститься вниз? Это будет… неприятно.

— Я останусь, — сообщил Томас. – Раньше мне не доводилось видеть все это, я путешествовал в закрытых кабинах. Хочу посмотреть все самолично.

— Ваш выбор, — согласился капитан и предупредил. – Учтите, если вы поведете себя… неадекватно, у команды есть право и обязанность использовать любые средства. Любые.

Фрикке не удостоил его ответа, он молча отдал бинокль и подошел ближе к триплексу в бронепластине. Слоеная призма сильно искажала обзор, но все же позволяла рассмотреть окружающее, даже несмотря на плотную пелену сажи и дыма. Впереди, в сером тумане разгоралась паутина красно–сиреневых молний, ветвящихся, сшивающих невидимые в дыму море и небо…