Там, где кончается море

Поэтому в то утро Деклан отправился в любимое тихое, уединенное местечко у реки, где плеск воды почти полностью заглушал Шум города. Его собственный Шум рисовал в воздухе образы прочитанного, и Деклан с радостью забыл обо всем, погрузившись в чтение. Но, дочитав главу, он остановился.

– Так что случилось с мальчиком? – спросил с дерева нечеловеческий голос. Над головой Деклана на ветке растянулась молодая самка спэка, внимательно смотревшая на него. – Он ведь не умрет с голоду, это правильно показано?

– Правильно что? – спросил он.

Она соскользнула с ветки так легко и грациозно, как он не сумел бы, даже если бы тренировался сотню лет, и указала на его книгу.

– Этот мальчик, – показала она. – Он не настоящий. Образ. Для передачи смысла.

– Ну да, это же рассказ, – ответил он.

Ее Шум озарился светом при звуках этого слова. Да. Рассказ.

Они пристально смотрели друг на друга, и кто знает, о чем говорил ей тогда его Шум. В ее Шуме царил порядок. Но и любопытство – она старалась найти общий язык с человеком, задавалась вопросами, оценивала ситуацию. Его поразило уже одно то, что Шум издавала молодая самка. У человеческих женщин его не было вовсе, и это создавало множество проблем – такое вот неравенство полов.

А эта самочка хотела общаться, наладить контакт.

– Так что будет дальше? – показала она, и он не сразу понял, что она имеет в виду книгу.

Дальше произошло нечто очень простое и столь же невероятное – на следующий день они снова встретились, чтобы дочитать рассказ, а на третий день начали новый. Они быстро прочли всю его маленькую библиотеку и перешли к книгам из запасов города. Она удивительно быстро научилась читать, и он так часто отдавал ей планшет, что уже не считал его своим. Разделавшись со своими обязанностями – оба рыбачили, и так уставали от этого, что говорить им хотелось о чем угодно, только не об этом, – они встречались на берегу реки и читали вместе. Она смотрела, как сюжет рассказа развертывался в его Шуме, или, наоборот, он завороженно следил за тем, как в ее Шуме рассказ отражался с точки зрения спэка. Это было интересней любого видео.

Несмотря на всю разницу между ними, на физические различия, на разный жизненный опыт, на тот неоспоримый факт, что они принадлежали к разным биологическим видам, она очень быстро, быстрее, чем он мог ожидать, стала для него не просто подругой. Его сердце трепетало, когда он видел ее, – только так он мог это объяснить. Он видел, что ее сердце тоже трепещет, и хотя физическая близость между ними, фантазиями о которой упивались горожане, была невозможна, они могли сблизиться по-другому. В их общем Шуме они сближались так, как он не мог себе даже представить. Казалось, что в эти моменты замирал весь мир.

– Что будет дальше? – спросила она, положив планшет на садовый столик.

– Не знаю, – ответил он. – А ты все еще хочешь попробовать? Уйти отсюда вместе?

– Да, – сказала она.

В том, что говорили спэки, всегда заключалось нечто большее, чем просто слова. В этом «да» заключалось горькое сожаление о том, что ей придется оставить свою семью, и волнение – вдруг, даже если они уйдут вместе в Хейвен или, как хотелось ему, поселятся вместе в отдаленном местечке, ничего не изменится к лучшему? Каким бы невероятным ни казался такой план, другого у них не было.

Ни люди, ни спэки не приветствовали дружбу Деклана и Скалы у моря. Не думать о ней, чтобы мысли не попадали в Шум, было невозможно, но на Деклана горожане никогда не обращали особого внимания. Лишь через несколько недель Илай Пинчин услышал его мимолетную мысль в церкви. В этой мысли не было ничего особенно возмутительного – он думал о том, как вчера впервые взял ее за руку, ощутив удивительную теплоту ее кожи. Он поднял глаза и увидел, что на него уставился Илай, а за ним и остальные прихожане.

Тогда на него стали давить. Оскорблять. Даже проповедник стал предупреждать об опасности «разврата». Госпожа явно не одобряла их союза, но все же защищала их, когда ситуация грозилась выйти из-под контроля, а мать Де-клана просто плакала, кричала и снова плакала, несмотря на все его заверения в том, что «мы просто друзья, вот и все, ничего же не было».

Уже тогда это было не совсем правдой.

Свой народ Мо убедила в том, что Деклан для нее что-то вроде домашнего животного. Когда он обиделся, узнав об этом, она засмеялась:

– Я же видела, как вы любите своих домашних животных.

Впервые это слово. Любите.

– Ты не думаешь, – печально показала она, – что они по-своему правы? Что мы слишком многого хотим?

– Нет, – сказал он. – Это они хотят слишком малого.

Ее Шум потеплел. Ей понравился его ответ, но скрыть волнения она не могла. В Шуме слышалось нечто новое.

– Что? – спросил он, пытаясь ее понять. – Что случилось?

Он чувствовал, как она борется со своим Шумом, сомневаясь в том, можно ли ему открыться до конца.

– Расскажи. Ты можешь все мне рассказать, – сказал он.