Там, где кончается река

Однажды мы полетели в Нью-Йорк на обычные, как нам казалось, съемки. Какой-то косметической компании потребовались лицо и плечи Эбби. День мы провели в магазинах и в парке. Стояла весна, Центральный парк поражал буйством красок и был засильем пыльцы. Повсюду утки, велосипедисты, детские коляски, бегуны и влюбленные. Мы урвали несколько часов в промежутке между съемками и отправились за покупками на Пятую авеню — в один из тех магазинов, которыми грезила Эбби и откуда я не чаял вырваться. Эбби облокотилась о прилавок, побрызгала духами на бумажку, помахала ею в воздухе и сунула мне под нос. Обоняние у меня не очень острое, поэтому Эбби радовалась, когда находила духи, которые я мог бы не только учуять, но и оценить. Я расплатился с продавцом, мы отправились в парк, купили мороженое и провели остаток вечера, наблюдая за белыми медведями. То и дело кто-нибудь просил у Эбби автограф. В конце концов вокруг собралась небольшая толпа, так что мы ускользнули и побрели мимо памятника Болто и фонтана, где самолет Стюарта Литла врезался в ястреба.

Вечером случилось страшное.

У Эбби закончились съемки, и мы встретились в «Ритце». Мы сняли номер с видом на парк. Я только что вернулся с пробежки и переодевался. Нас ожидал ужин в «Спайс маркет», а в восемь часов — кино «Отверженные». Я снял кеды и обнаружил Эбби в ванной. Она обернулась, приподняла волосы с плеч и протянула мыло:

— Вымой мне спину.

После десяти лет брака я не нуждался в переводчике. Это значило: «Вымой мне спину, потри плечи, возьми пемзу и поскреби пятки, потом оставь меня одну, но прежде смени воду в ванне. Если ничего не натворишь, разрешу побрить мне ноги».

Эбби не отличалась себялюбием, за исключением мытья. В ванне она наслаждалась. С тем же успехом жена могла повесить на дверь табличку «Не беспокоить». Не важно, насколько соблазнительной была эта картина — мокрое тело, пузыри, поднятые наверх волосы. Я сел на край ванны и потер ей спину. В этом Эбби походила на собаку. Если она не хочет, чтоб ты останавливался, то подставит другой бок.

Чуть погодя мы сидели в ванне, безнадежно опоздав на ужин и уже опаздывая в кино. Я сменил воду, и Эбби легла, привалившись ко мне. Я обнял жену за талию. Эбби поместила мой палец у виска и беззвучно произнесла: «Обведи меня». Я повиновался.

И увидел бугорок.

Прямо под левым соском.

Я сделал вид, что ничего не замечаю, но тем же вечером, после кино, увидел это снова. И тогда лицо меня выдало. Эбби сжала мою руку и побледнела. Ей было страшно. И почему-то я до сих пор помню запах ее духов, когда вспоминаю эту минуту.

Ha следующий день мы полетели домой, и Эбби сделали маммограмму. Врачи взяли снимки и отправили Эбби обратно в приемную. Жена сидела рядом со мной скрестив ноги и молчала.

Через двадцать минут вошли трое врачей. Учитывая высокий статус Эбби, клиника отрядила нам целую бригаду. Старший врач, доктор Радди Хэмптон, будто сошел с картинки — седые волосы и жизнеутверждающие манеры. Двое других, Рой Смит и Кэтрин Мейер, были в курсе последних медицинских новинок.

Они повесили снимки Эбби на стену, а рядом для сравнения изображение здоровой груди. Все стало понятно. Первым заговорил доктор Хэмптон.

— Эбби… — Он указал на снимок. — Обследование подтвердило наличие злокачественной карциномы. — Сгустки, которые обводил врач, напоминали миниатюрный Млечный Путь. Он прочертил на снимке воображаемые линии и добавил: — Это мы называем сопутствующими поражениями. Проще говоря, это значит, что рак поразил молочные железы.

Пока он говорил, я мысленно отгонял слово «рак». Мы поняли, что шишка, которую я обнаружил, была лишь одной из многих, а главное, что болезнь распространилась на обе груди. Если кто-то еще сомневается, что рак — зло, пусть ответит на вопрос: почему этот недуг прежде всего поражает грудь? Эбби рассматривала снимки, наклоняя голову.

— Как будто кто-то стрелял в меня мячиками с краской…

Доктор Смит продолжал:

— Есть три способа борьбы с раком: хирургия, химиотерапия и облучение.

Эбби перебила:

— Иными словами, отрезать, отравить и выжечь?

Он кивнул:

— Да. И вот что вам обоим нужно знать. — Врач посмотрел на Эбби. — В вашем случае мы можем применить только хирургию и химиотерапию.

Тогда до меня дошло, что они собираются отрезать грудь моей жене.

Я почесал в затылке.

— Как это?

Вмешалась доктор Мейер:

— Эбби нуждается в двойной мастэктомии, чтобы у нее было больше шансов.

— Шансов на что?

— На выздоровление.

Я вдруг понял, что врачи проводят черту между жизнью и смертью.

Доктор Хэмптон молчал, но когда тишина стала неловкой, он снова заговорил:

— Это быстро прогрессирующая форма рака. В воздухе повисло слово «прогрессирующая».

Доктор Смит продолжал:

— Перед операцией мы проведем интенсивный курс химиотерапии, чтобы сократить опухоль. И еще курс — после операции, чтобы обезопаситься.

— Это поможет избавиться от рака?

Все закивали.

— Выживают процентов девяносто семь.

Я посмотрел на врачей:

— А остальные три процента?