Там, где меня нет

— Потому что Ильинск — маленький город. И слухи по нему разлетаются очень быстро. А тут у меня появился второй шанс. Шанс начать все заново.

— Так я об этом и говорю, Оля, — Даниил взмахнул руками. — Все ХОРОШО. Ты и я — МЫ — сделали осознанный выбор: оставить прошлое позади. Так не вороши его, прошу. Это никому не поможет, — он помедлил. — И о чем ты хочешь написать?

— Да все о том же.

Ответ Ольги резанул Даниила по больному.

— Хватит!

— Ты все еще думаешь о ней?

— Хватит, я сказал!

После взрыва наступила тишина. Они встретились взглядами.

— Я устал. Пойду спать, — сказал Даниил.

Он долго ворочался в постели. Лежать на спине было неудобно, на боку — тоже. Перевернувшись на живот, он провалился было в сон, но почувствовал, что задыхается, и резко проснулся. Задыхался он от мыслей.

Ему казалось, что разговор не окончен и что они рано или поздно вернутся к нему. Скорее всего, в ближайшие дни. Так не проще ли сейчас оторвать голову от подушки, пойти на кухню и расставить все по полочкам? Сказать, что ее болезнь — это для него тоже испытание. А что она ответит? Что ей тяжело было мириться с его неверностью. Вспомнит про Кристину — давнюю подругу, с которой было пару раз, но как-то между делом, несерьезно. Да. Скажет, что ей было страшно думать о тех разборках с бандитами в Ильинске. Ведь из-за них, а не из-за квартиры у черта на куличках и хороших социальных льгот они, на самом деле, решили перебраться в его родной город. Хватит обманываться.

Но нельзя было поступить иначе. Ведь Даниил знал, что все может закончиться плохо и что однажды он может оказаться в канаве у дороги, с перерезанным горлом. Но самое страшное было даже не это. Они могли добраться и до Ольги.

Той ночью он спал тревожно, то и дело дергался во сне. Он тонул, и нечто тянуло его вниз, ко дну, в темноту, которая почему-то была за окном, и он видел ее и себя со стороны. Но вот невидимые руки притянули его на водительское сиденье, и резкий удар заставил его податься вперед, и возникло ощущение тошноты.

Он кричал, что не сбивал его, этого пацана. Он кричал, что было темно и он ничего не видел, и вообще, во всем виноват студень, который он терпеть не может. И было понятно, что студнем стали его мысли. Он хватал себя за голову и брал в руки студень, и ел его, думая, что это его же мозги. Студень отдавал водкой. Только лишь это казалось ему странным.

11

Когда Евтушенко вошел в кабинет, Даниил уже сидел за столом. Выглядел он помятым, уставшим.

— Тяжелая ночка? — с участливым любопытством спросил майор.

— Да, Пал Палыч, — нарочно громко ответил Даниил. — Смутные мысли терзали…

— Ну и какие такие мысли тебя терзали?

Даниил выдержал паузу.

— Вчера вечером я виделся с Дмитрием Тищенко.

Он испытующим взглядом посмотрел на майора. Тот не дрогнул, не изменился в лице.

— Это кто такой? — задал он вопрос, не глядя в сторону Даниила.

— Отец Тамары Тищенко. Ты сам мне о ней рассказывал.

Майор сделался задумчивым. Даниилу тошно было наблюдать эту комедию. Реакция майора была неестественной. Даниил, может, и повелся бы, знай он Евтушенко всего пару дней. Но не теперь, когда они и под пулями вместе побывали, и на шашлыках в погожий летний день.

— Да разве ж всех упомнишь? Так и… зачем ты с ним виделся?

Майор снял кожаную куртку, сел за стол. Размял шею. Переставил пепельницу, но курить не собирался. И ни разу при этом не посмотрел на Даниила.

— Потому что вопросов у меня много, Пал Палыч. А вот ответов мало. Может, поделишься?

— Чем делиться? — голос майора зазвенел раздражением. — Даня, я говорил тебе…

— Что за фото? — Даниил решил, что пришло время для нападения. — Отец Тамары рассказал мне, что к нему приходил милиционер в конце мая. Как раз тогда, когда мы взялись за дело Черепанова.

Евтушенко сдвинул брови, но взгляд не поднял. Уперся в какие-то бумаги, что лежали на столе, но не читал их.

— И что? При чем здесь я?

— Он описал тебя. Ошибки быть не может, — Даниил встал из-за стола. — Что ты скрываешь? И, главное, зачем?

Он подошел к столу Евтушенко. Уперся руками и подался чуть вперед. Теперь он смотрел майору прямо в глаза и видел в них злость.

— Потому что некоторые тайны должны оставаться нераскрытыми, — только и сказал Евтушенко.

Но Даниилу этого было мало.

— Вот только одного не понимаю. Разъясни мне. Ты же вроде в дело Черепанова зубами вцепился. А потом что случилось? Гурин купил тебя? Или как? Он тут всех покупает, что ли? Или канадцы? Праздники тут устраивают, доблестной милиции подарки делают…

— Рот свой закрой, старлей! — огрызнулся Евтушенко.

— Да не закрою! Я, в отличие от тебя, дела до конца довожу!

Теперь и Евтушенко поднялся из-за стола. Он пошел прямо на Даниила. Тот сделал шаг назад, но это не спасло ситуацию: Евтушенко схватил его за грудки и с силой тряхнул. Даниил хотел было высвободиться, да только майор навалился на него всем телом и впечатал спиной в стену.

— Ты, сучонок, еще под стол бегал, когда я особо опасных бандитов за решетку сажал! Пять расстрельных дел до суда довел! Так что не смей говорить мне, что я дела до конца не довожу.

— А в этот раз что случилось?