Там, где меня нет

Майор ослабил хватку. Подался чуть назад.

В этот момент в дверь кабинета постучались. Трофимов. Он вошел и, увидев искаженное злобой лицо Евтушенко, спокойно сообщил, что Першин ждет всех на утренней оперативке.

— Да, сейчас, — сказал майор так, будто послал сержанта к чертовой матери.

Когда дверь кабинета закрылась, он отпустил Даниила. Тот поправил рубашку, с презрением посмотрел на Евтушенко.

— После поговорим, — не оборачиваясь, сказал майор.

Он быстрыми шагами направился к двери.

Даниил продолжал стоять у стены. Его мутило. Хотелось выпить, но куда больше хотелось договорить с Евтушенко. Его уже порядком утомили эти неоконченные разговоры.

После оперативки Евтушенко сам позвал его поговорить. Они сели в уазик и отъехали от отдела на несколько сот метров. Остановились у озера, подальше от жилых домов.

— Выйдем, подышим, — сказал Евтушенко, прохрустев рычагом ручного тормоза.

Он ничего не говорил, пока не достал из кармана куртки фотографию, на которой были изображены худенькая женщина средних лет в легком спортивном костюме и мужчина в вязаном свитере и джинсах. Оба улыбались. Они стояли в обнимку, а позади мягкими линиями вырисовывались силуэты сопок. Пожелтевшая тундра казалась бесконечной.

— Это фото сделано в прошлом году, — сказал Евтушенко. — Женщина — Тамара Тищенко. Этот мужчина с впалыми щеками и темными глазами — Анатолий Черепанов.

Даниил не сразу узнал его. Прежде он видел Черепанова на фото, которое прислали из Рязани. Он как будто бы помолодел. Да и в личном деле, которое Даниил просматривал еще во время визита на месторождение, лицо Черепанова казалось каким-то темным, что ли. А тут он прямо-таки светился.

— Фотография была найдена среди личных вещей Тищенко, — пояснил майор. — Когда произошел несчастный случай, мы с Трофимовым в составе комиссии отправились на месторождение. Я говорил тебе. Мы провели обыск в комнате погибшей. Ничего особенного. Этой фотографии я тогда не придал особого значения. Поспрашивал, что за мужик на фото. Черепанов как раз был на материке, должен был приехать через пару недель. Никакой связи с произошедшим я, разумеется, не нашел. Все выглядело, как несчастный случай, и сомнений в этом не было. Так что эту фотографию вместе с другими вещами я передал отцу погибшей. Ну а спустя время мы находим останки Черепанова…

Крик чайки прервал рассказ Евтушенко.

— Его лицо мне с самого начала показалось знакомым. Веришь, нет, но я полночи не мог уснуть, все голову ломал над тем, где же я мог его видеть. А потом словно выстрелило прямо в лоб: да вот же! Прямая связь.

Он ткнул пальцем в фото.

— Они состояли в отношениях? — спросил Даниил.

— Да. Но, чтобы узнать наверняка, мне пришлось разыскать их общего друга, — майор помедлил. — Ты ведь помнишь Николая Пивоварова? Помнишь, как он прикидывался, будто с Тищенко толком не был знаком? Еще он говорил, что Черепанов с ней тоже никакой связи не имел. Он наплел нам с три короба, но зачем? Когда я эту фотографию увидел, я сразу вспомнил этого подонка с бакенбардами. И отправился в Магадан, потому что так же, как и ты, хотел найти ответы.

Евтушенко сплюнул. Проводил взглядом чайку, которая будто нагло подслушивала разговор, пролетая так близко, что можно было разглядеть ее мелкие глазки.

— Это ведь было уже после того, как мы Прохора Кондрашова накрыли, — сказал Даниил.

— Да. Эта история с Прохором с самого начала казалась мне липой, но я должен был убедиться, что иду по верному следу. Тебе я решил ничего не рассказывать до поры до времени, но…

— Что тебе помешало?

— Один неприятный разговор. С Першиным.

Даниил помотал головой.

— Но давай все по порядку, — сказал Евтушенко. — Я отправился в Магадан, чтобы поговорить с Пивоваровым. Он как раз вернулся с вахты, а мне проще было прижать его на нейтральной территории. В общем, на поверку он оказался настоящим куском дерьма. Раскололся быстро. Рассказал мне об отношениях между Черепановым и Тищенко. У них все завязалось в начале мая прошлого года, во время предыдущей вахты. Встречались они тайно, ведь на месторождении с этими делами так же строго, как и с выпивкой. Но Пивоваров, сука, знал. Черепанов ему сам открылся.

— Так почему он нам об этом не рассказал?

— Потому что его вежливо попросили. В обмен на то, что за ним остается рабочее место и приличная надбавка.

Даниил нахмурился.

— Но… кому это нужно?

— Стивенсону. И этой мужиковатой Виктории, начальнице отдела кадров, — Евтушенко посмотрел на Даниила. Приблизился к нему. — Послушай. Там случилось что-то. Я почти уверен в этом. Пивоваров ничего не знает. Если бы знал, то раскололся. Я-то постарался, можешь не сомневаться.

— Не сомневаюсь. Ты считаешь, что Тищенко и Черепанов что-то узнали?

— Или что-то сделали. В любом случае, от всего этого дерьмом разит за километр. Я уверен, что на месторождении специально все выставили так, будто Тищенко погибла в результате несчастного случая.

— Если они убрали ее, то почему дали Черепанову уехать?