Там, где меня нет

Саркисян, казалось, сполз куда-то вниз. Он продолжал смотреть Даниилу в глаза, словно боялся отвести взгляд, совершить ошибку.

— Ну, не молчи! — вмешался Евтушенко.

— Я ведь просто выполнял распоряжение Гурина. И все, — Саркисяну едва удавалось скрывать свой страх, и нижняя губа то и дело подрагивала. — Да, я забирал этого вашего Черепанова в порту, и Сергей Александрович там тоже был, но я же ничего не знаю. Я просто извозчик.

— Куда вез его? — спросил Даниил.

— Не знаю.

— Ты тупой, что ли?! — взорвался Евтушенко. — Как не знаешь?!

— На квартиру, — выпалил Саркисян. — У Гурина на окраине вроде как явочная квартира есть. Ну, так он сам выражается. Как в кино про шпионов. Но это просто хата. Может, он туда любовницу водит, я не знаю. Короче, на ту квартиру я Черепанова отвозил.

— И что потом? — спросил Даниил.

— Не знаю…

Майор ударил по рулевому колесу.

— Потом я услышал про это убийство, — спохватившись, начал тараторить Саркисян. — И Сергей Александрович сказал мне молчать про то, что я видел Черепанова. Но я не имею к этому делу никакого отношения. Просто выполнял распоряжения начальника, и все.

— Ну теперь будешь выполнять распоряжения в тюряге, извозчик, — сказал Евтушенко. — Опустят тебя там быстро, можешь не сомневаться.

— Но вы же сказали…

— Ничего мы не сказали! — прикрикнул майор. — Дуй в свою колымагу и вали ко всем чертям! Этого разговора не было, ясно тебе? А по трещине на лобовом… я еще заскочу к тебе. Потолкуем.

Саркисян не стал задавать лишних вопросов. Он буквально вывалился из машины и поспешил сесть за руль «буханки», и умчать на большой скорости подальше от ментов.

Даниил пересел на переднее пассажирское сиденье. Они с Евтушенко переглянулись. Майор расхохотался. Даниил поддержал.

— Мне его даже жалко стало. Думал, бедняга с инфарктом сляжет, — сквозь смех сказал Евтушенко. — Ну да ладно. По крайней мере, теперь мы знаем, что именно Гурин привез Черепанова в город.

— Да. Я тут навел справки по поводу порта. И что думаешь? Фактически он принадлежит тестю Гурина, Игорю Петрову, который, на минуточку, крупный предприниматель.

— Я слышал о нем, — Евтушенко кивнул. — Компания «ДальИнвест», так ведь? Не знал, что они в родственных отношениях.

— Потому что это не особо афишируется. Я так понимаю, что Гурин может кого угодно, что угодно и — самое главное — как угодно через порт провести. И вообще, порт и для него, и для тестя — это хорошая кормушка. Которую не хочется терять.

— Раздел территории?

Даниил кивнул.

— Похоже на то.

— Но при чем здесь Черепанов? Какая у него здесь роль?

— Может, у него было что-то на Стивенсона или на Kingston Gold? — предположил Даниил. — Нужно Гурина к стенке прижать. Чтобы он нам поведал, зачем пригнал сюда Черепанова и кто мог желать его смерти.

Майор многозначительно промолчал. Еще пару дней назад он и думать не хотел об этом деле. А теперь снова стал копать настолько глубоко, что, казалось, мог вот-вот достать до центра земли.

— Надо подумать, как это сделать правильно, — наконец, сказал он.

Даниил заметил, что старший товарищ сомневается. Почувствовал страх — ведь это часть его работы. Но когда дело касается коллеги, становится как-то не по себе.

— Подумаем, — только и сказал Даниил.

К тому моменту он уже решил, что примет весь удар на себя.

Страх. Когда он появился впервые? Быть может, в тот теплый июльский день?

16

«Добрый вечер, товарищи. Сегодня, пятого июля одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года, в Москве состоялось торжественное открытие летних Игр доброй воли…»

— Данечка… Сынок…

Мать со слезами на глазах вбежала в комнату. Даниил отвлекся от экрана телевизора и с удивлением посмотрел на нее.

— Что случилось? — спросил он тихим испуганным голосом.

Она обняла его, коснувшись холодными пальцами шеи и затылка. На фоне играла торжественная музыка, звучали восторженные речи.

— Ну что произошло-то? Мам, не молчи!

— Отец твой… разбился.

Такси остановилось прямо около главного входа больницы. Наспех всучив водителю мятую купюру, Мария Павловна бросилась из машины прочь. Даниил последовал за ней.

Вокруг царил настоящий хаос. Раненых пассажиров доставляли на машинах скорой помощи. Казалось, не будет конца этой веренице. Некоторых пострадавших — тех, кто не мог передвигаться самостоятельно, — перемещали на носилках крепкие санитары в перепачканных кровью белых халатах. Медсестры что-то кричали друг дружке. Наспех перебинтованные головы. Мужчины. Женщины. Дети.

— Сюда несите его! Ну, чего вы телитесь?!

Даниил замер, потому что стало страшно. Один из пострадавших напомнил ему отца. Всего лишь пиджак, даже не форма. Просто пиджак. Обе ноги мужчины были поломаны, и окровавленные кости торчали наружу. Лицо было залито кровью, и потому невозможно было понять, как он выглядит. Он был в сознании и громко кричал, но вот ему вкололи обезболивающее, и он захлебнулся в тихих слезах и стонах.

— Множественные ушибы, перелом лучевой кости. Так, наложите повязку этой женщине! — давал указания широкоплечий главврач с густой черной шевелюрой.