Там, где меня нет

Увидев мать и сына, слонявшихся по коридору больницы, он поспешил осведомиться.

— Кого вы ищете? — с некоторой грубостью спросил он. — Тут работы невпроворот, самолет разбился. Не загораживайте проход, — добавил он, когда мимо пробежали санитары с носилками.

— Мой муж… Он летчик, — слабым голосом сказала Мария Павловна. — Где он может находиться?

— Летчик… — главврач задумался на мгновение. — Да, привозили. Вперед по коридору, в реанимации, — он снова задумался. — Так, гражданка, постойте. Знаете что? Пройдите вот с этой милой девушкой в комнату отдыха, — он указал на молодую медсестру, которая тут же поспешила помочь.

— Но… он жив?

— Он в реанимации. Нужно время. Просто потерпите. Ксения, проводи людей в комнату отдыха.

Сергей Валентинович открыл глаза. Свет ламп ослепил его на какое-то мгновение. Он попытался встать, немного завалился на бок и испытал сильнейшую боль в области груди.

— Ну же, не вставай, Сережа, — услышал он голос жены.

Она помогла ему вернуться в прежнее, удобное положение.

Запах медикаментов наполнял палату. Время отсчитывалось каплями, падавшими на кафель под раковиной. Труба дала течь.

— Где… где остальные? Экипаж…

Сломанная челюсть давала о себе знать. Слова звучали глухо, исковеркано. Сергей Валентинович шипел, словно змея. Он кривился от набегавшей волнами боли.

— Тебе нужно отдохнуть, — говорила Мария Павловна. — Ты еще слишком слаб.

Она погладила его по плечу, посмотрела на забинтованную голову. Кровь проступила небольшим пятном, похожим на кляксу в школьной тетради.

— Где мой экипаж? — повторил свой вопрос Сергей Валентинович. Он снова попытался встать. — Что с пассажирами? Что с самолетом, черт возьми?!

— Посадил, — наклонившись к мужу, тихо сказала Мария Павловна. — Посадил ты свой самолет… ты спас их.

Даниил все это время сидел рядом и слушал. В нем зарождался неясный, почти неразличимый, но очень тягостный страх. Ему тяжело было смотреть на отца, бесстрашного летчика, лежавшего теперь на больничной койке в таком разобранном состоянии. Крепкий, строгий, он всегда говорил низким баритоном, но теперь его слова звучали криво, глупо, а глаза, залитые испугом и слезами, смотрели в пустоту. Его голова была разбита, ребра и ноги сломаны. Бинты и гипс стали для него футляром.

Безмолвные капли раствора падали в прозрачный мешочек капельницы. Кричали чайки за окном. Они, словно зеваки, все сидели на крышах соседних домов, а после, насмотревшись на ужасы, вспорхнули и разлетелись в разные стороны. Каждая в свою.

Ручка двери повернулась, скрипнула половица, и в палату вошла молодая девушка в перепачканной грязью и кровью форме бортпроводницы.

— Сережа… Милый…

Даниил уставился на нее. Кто она такая? Почему мать смотрит на нее с такой злобой? Буквально вибрирует от напряжения.

Девушка подалась чуть назад, словно получила легкую пощечину. Затаила дыхание, как дикий зверек в момент опасности.

Мария Павловна отпустила руку мужа. Ее губы задрожали, но глаза остались полны первобытной ненависти. Даниил видел все это и понимал, что мать готова была вот-вот наброситься на девушку.

Он перевел взгляд на отца. Тот, скривившись, закрыл глаза, полные слез.

— Оставь нас. Дай с мужем побыть, — процедила сквозь зубы Мария Павловна. — Сука…

Девушка, ничего не ответив, попятилась. Все это время взгляд ее был устремлен на Сергея Валентиновича. Ждала чего-то. Может быть, ответа? Улыбки?

— Оставь нас! — не выдержав, закричала Мария Павловна.

И девушка будто испарилась. Даниил, поддавшись какому-то странному импульсу, рванул за ней, но остановился в дверях палаты. Он видел, как девушка бежала по коридору, размахивая руками, словно испугавшись страшного ночного кошмара, столь похожего на явь.

17

Ольга неожиданно для самой себя подумала, что самая яркая черта Лидии Витальевны — умение долго смотреть на человека, причем просто так, вводя при этом в стеснение или даже раздражение. Будто она что-то хотела сказать, но хитрила и оставляла недосказанные слова себе. Такой вот эгоизм общения.

— Тебе следовало бы почаще выбираться в город. С людьми общаться. Люди всякие бывают. Нужные и не очень, — говорила Лидия Витальевна.

«Видимся второй раз, а она мне уже наставления дает, — подумала Ольга. — А ведь тогда, после того праздника, она, похоже, и знаться со мной не хотела. Подумаешь…»

Они сидели в уютном кафе, одном из немногих заведений маленького города, с крайне простым и оттого, наверное, привлекательным названием — «Бриз». Ольге это слово напоминало о тепле, медленных томных закатах и легком солоноватом ветре с моря. В промозглые сентябрьские дни, когда над головой свинцовое небо, а на почерневшей земле — тонкое одеяло снега, такие воспоминания приходятся как нельзя кстати.

— Даню тут видела сегодня. Общался с главой администрации Гуриным. Метит твой муженек в верха, мне кажется. Иначе почему я уже не в первый раз вижу его в администрации?

Ольга ничего не ответила. Даниил ведь рассказывал о работе самую малость. Только то, что считал нужным рассказывать.

— И как часто он там бывает? — спросила она.