Там, где меня нет

Утро шестнадцатого января. Утро, когда она поняла, что в действительности может управлять своей жизнью. Если бы Ольге рассказали хотя бы полгода назад о том, как сложится ее жизнь за полярным кругом, она бы усмехнулась и ответила, что это бред.

Когда Даниил вернулся домой, она стояла в прихожей и смотрела на свое отражение в зеркале. Она пыталась разглядеть за тонкими линиями ту девушку, что заставила ее прошлой ночью переступить порог квартиры и уйти в неизвестность. Насладиться этой неизвестностью. Преступной. Запретной.

Она ощутила дрожь. Приятную дрожь, о которой писал Юра Мальцев в одном из своих сочинений. Какое простое и понятное словосочетание.

Даниил выглядел уставшим, разбитым. Ольга видела его таким, когда он пытался завязать в прошлые разы. Казалось, что он все свое внимание концентрировал только на своем состоянии и никакого внимания на внешние изменения не обращал. Пусть так. Это даже лучше. Он не будет задавать лишних вопросов.

Ольга заметила, что он остановился и чуть приоткрыл рот. Явно что-то хотел сказать, но, подумав, промолчал. В другой ситуации это взбесило бы ее, и она, быть может, довела бы себя до истерики. Но не теперь.

— Я пойду спать, — коротко сказал Даниил и, сняв обувь и куртку, запорошенную снегом, отправился в спальню.

В первый раз Ольга услышала об убийстве Галимуллина в учительской. Случайно подслушала разговор завуча с учительницей по изобразительному искусству. Внутри себя посмеялась над тем, как раскудахтались дамочки.

«Чертовы „дамочки“! Только и ищут повод, чтобы посплетничать, — подумала она. — Живут своими ничтожными жизнями. Спят с чужими мужиками…»

— И представь, Маша, задержали-то жену его, — говорила тихим голосом завуч, — которая в администрации работает.

«…и получают по заслугам», — закончила мысль Ольга.

Скрипел кожаный диван. Запах кофе казался слишком уж навязчивым. Впрочем, в тот день Ольга все чувствовала слишком уж тонко. Так, что прямо во время урока ощутила приступ паники и едва удержалась, чтобы не закричать на весь класс.

И тут она посмотрела на Юру Мальцева. Славный малый. Может, Даниил был таким же славным когда-то? Еще до того момента, как приложился к бутылке и начал ходить на сторону, и еще время от времени проворачивать темные делишки с ильинскими бандитами.

Понемногу Ольга пришла в себя. Страх отступил, и по телу разошлось приятное тепло. Показалось даже, что солнце выглянуло из-за сопок, но то был всего лишь обман. Очередные туманные сумерки. Сознание Ольги еще никогда прежде не было столь уязвимо и столь податливо. Да только понять это она никак не могла.

10

Массивная дверь камеры с привычным скрипом отворилась. Даниил смотрел только вперед, так что не замечал ни дежурного, который стоял рядом с ним со связкой ключей, ни старого алкаша, который пререкался со Светловым в другом конце коридора. В камере сидела Алина, и он долго смотрел на нее, будто бы рассеченную металлическими прутьями решетки.

Дежурный отворил решетку, и Даниил прошел в камеру. Он ступал медленно, ведь этого момента боялся, пусть и понимал, что должен был пережить его. Должен был поговорить и задать вопросы, и услышать на них ответы.

Казалось, что кожа Алины стала мертвенно-серой. Такое уж освещение в камере. Волосы ее были собраны в хвост. Глаза были красными от выплаканных слез, и губы едва шевелились, когда она произносила его имя.

С грохотом захлопнулась дверь.

— Я… ничего не понимаю, — прошептала Алина.

На нарах был постелен матрац. Даниил знал, что это Евтушенко притащил его сюда. Кроме матраца, умывальника и сортира, в камере из так называемых удобств был еще стол. Нары — крепкие, прослужившие уже не один десяток лет. Холодные стены, будто побледневшие из-за выцарапанных на них матерных слов, и трубы отопления, зачем-то выкрашенные в темно-зеленый. Все это Даниил видел много раз, но на контрасте с красотой Алины, пусть и усталой, заплаканной, но такой знакомой, вид камеры приводил его в бешенство.

Он подошел ближе к нарам, и Алина встала. Она не знала, что делать, потому пятилась, когда он приближался к ней.

Даниил схватил ее за плечи, резко потянул к себе. Впился губами в губы, а после крепко обнял.

— Я рядом.

Алина оттаяла, ответила на объятия. Даниил почувствовал, как она задрожала, как всхлипнула.

— Я не делала этого, — тихо сказала Алина. — Я не убивала Руслана.

И вот уже Даниил не готов был задавать те вопросы, что крутились в его голове каких-то десять минут назад. Те вопросы должны были подвести его к пониманию событий рокового вечера и последовавшей за ним ночи. Ему никак нельзя было вестись на откровенную ложь — от этого зависело многое. Но Алина знала, как обезоружить его. Да он и сам этого хотел, глубоко внутри. Мучительно приходя в себя после двухнедельного запоя, третий день в паршивом настроении, он все повторял себе, что ни в коем случае не должен давать воли чувствам. Но он проигрывал самому себе. Хотел стать жертвой.

— Ты никому не говорила о нас?

Единственный вопрос, который смог озвучить Даниил.