Там, где меняют законы

Все молчали. Извольский поздоровался с Черягой за ручку, и проковылял к креслу. Вышколенные охранники стали расставлять на столе приборы для ужина: салфетки, тарелки и пузатенькие разнокалиберные бокалы, каждому — по три зараз. Тарелок они поставили три штуки, и Ольга, как самая домовитая, окликнула их:

— Нас здесь четверо.

— Извини, Оленька, — сказал Извольский, — мы пообедаем втроем. Нам есть о чем поговорить. В чисто мужской компании.

Ольга обиженно пожала плечиками и заложила ножку за ножку. Юбочка, которая была на ей надета, была очень короткая, и и так как кресло, в котором она сидела, было очень глубокое, казалось, что юбочки у Ольги нет вообще. Ольга опустила длинные ресницы и тут же, очаровательно взмахнув ими, посмотрела на гендиректора.

Извольский сидел за столом, помятый и с угольной крошкой, набившейся в уголки глаз, и смотрел на нее приблизительно тем же взглядом, каким он смотрел бы, к примеру, на сляб. Впрочем, это было не совсем верно. На сляб директор меткомбината может, еще и обратил бы внимание.

Ольга по-птичьи наклонила головку и снова взмахнула ресницами.

— Кисонька, — проговорил Извольский, — я не люблю повторяться. Если тебе непременно хочется доставить мне удовольствие, мы можем заняться этим попозже.

Ольга обиженно встала и вышла из гостиной.

Хорошенькая горничная вкатила в гостиную столик с ужином. Охранник в черных штанах и белой рубашке принялся помогать ей расставлять еду. Еды было много, и это заняло некоторое время.

Извольский взял со стола бутылку «Пшеничной», свернул ей горлышко и начал разливать водку. Гостям он налил по рюмочке, а себе — полстакана. Тут же, не дожижаясь сотрапезников, эти полстакана хлопнул, хотел было налить еще, но потом раздумал и принялся запихивать в рот мраморные ломтики осетрины.

Извольский ел жадно, захапывая пищу со скоростью угольного комбайна, и Черяга исподтишка наблюдал за ним. Почему-то ему вспомнился один из пойманных им маньяков, который баловался супчиком из человечьих ребрышек. После обыска в его доме Черяга месяца два не мог есть мяса. Вот и сейчас Денису казалось, что господин Извольский может слопать человека с такой же легкостью, как и креветку.

— Ты что ничего не ешь? — вдруг спросил Извольский, в упор глядя на гостя.

— Меня весь день кормили, — отозвался Денис, — так что я сытый.

Извольский поставил перед собой большую, накрытую крышкой тарелку, и с упоением втянул сытный мясной дух. Откинул крышку и заработал челюстями на манер землеройного автомата.

Наконец с едой было покончено. Извольский махнул своим гостям, и они прошли на застекленную террасу, где уже предупредительно ждали три мягких плетеных кресла вокруг столика, на котором дымились чашечки кофе.

Извольский хлебнул кофе, откинулся в кресле и уставился на Черягу своими холодными голубыми глазами.

— Ну что, Денис, — спросил директор, — ты у меня ничего не хочешь попросить?

— Хочу, — сказал Денис, — позаботьтесь об Ольге. У нее будет ребенок, и она, кажется, очень любит детей. И совсем не любит свою нынешнюю профессию.

— Мы говорим не об Ольге, а о тебе.

— У вас я ничего просить не буду, — сказал Денис.

— Все еще не можешь простить мне брата?

Денис помолчал.

— Скажем так — я таким, как вы, не могу простить Россию.

— Дур-рак ты, Денис! — не сдержался сбоку Калягин.

— Кстати, Володя, — обернулся Черяга, — а мне так и не объяснят, что же случилось с уважаемым предпринимателем Александром Фадариным по кличке Негатив?

Калягин замялся, а Извольский вместо ответа поднял за хлястик спутниковый телефон.

— Не понял.

— Я позвонил Премьеру и сказал ему, что Негатив его продал. Что когда он был в свите Володарчука, мы зашли в комнатку и потолковали по душам. И что Негатив мне объяснил, какая сволочь Премьер и как он задумал меня кинуть. Мы немного поговорили, и он выпросил у меня тридцать процентов завода, если во время ночной разборки он застрелит Премьера.

— И он поверил?

— Не совсем. Но бандиты — люди подозрительные. Я посоветовал ему посмотреть в глаза Негатива при встрече, а ее лучше, приглядеться, нет ли на нем бронежилета. Я ему сказал, что вряд ли на мирную стрелку Негатив придет в бронежилете.

— И что дальше?

Директор развел руками.

— Дальше я позвонил Негативу и сказал, что Премьер его продал. Что он рассказал мне о том, как вы задумали развод с подставой, но что его одолели сомнения, и он решил, что я более надежный партнер, нежели Негатив. И что он выпросил у меня тридцать процентов завода, если во время ночной разборки он застрелит Негатива.

— И он купился?

— Нет. Но бандиты — люди подозрительные. Я ему посоветовал посмотреть в глаза Премьеру и пощупать, нет ли на нем бронежилета.

— И что произошло?

Извольский пожал плечами.

— Я там не присутствовал. Не знаю, кто стал стрелять первый. Но, насколько я знаю от ментов, бронежилеты были на обоих.

— А я знаю, — сказал Черяга.

— И кто же это был? — насмешливо осведомился директор.

— Калягин.

Голубые с паволокой глаза Извольского вонзились в следака. Глава федерации дзюдо города Ахтарска безмятежно улыбнулся.