Там, где мой народ. Записки гражданина РФ о русском Донбассе и его борьбе

Вот что по этому поводу писала Людмила Сараскина, сама человек более либеральных, чем консервативных или иных воззрений: «Вглядываясь из этого одинокого окопа в облик отечественного либерализма, я увидела устойчивый стереотип политического поведения единицы либерала. Он точно знает, когда и кому аплодировать и когда кого поносить — и в этом смысле видится мне членом партии, со строгой партийной дисциплиной и генеральной линией. Будто центральный агитпроп выдает ему установку (ориентировку) по быстрому реагированию — и реакция либерала на мир и людей точно соответствует специальным тестам, по которым он опознает своих и отсекает чужих. (Году в 1992-м я была приглашена в одно почтенное жюри по публицистике. На решающем заседании появился шустрый молодой человек — в роли политкомиссара. Имея цель убедиться в благонадежности каждого из нас, он предложил тест: “Как вы относитесь к Говорухину?” — и был шокирован, услышав от меня слова симпатии и сочувствия автору “Великой криминальной революции”)».

Видя умные, исполненные легкой иронии глаза в аккуратных очочках, пытливо вчитывающиеся в строки Поппера, Хайека, Пайпса и де Ктострина, знайте — с огромной долей вероятности перед вами потенциальный либо уже свершившийся хунвейбин, сжигающий книги, изгоняющий неугодных лекторов из аудиторий, призывающий «раздавить гадину» или сам деятельно участвующий в этом раз-давлении.

* * *

Милюков в мемуарах: «Я со своей стороны утверждал в Думе, что «истинными сепаратистами являются русские националисты», отрицающие самостоятельный украинский язык и украинскую литературу». Вот недаром этот персонаж у меня среди самых нелюбимых в XX веке, где-то около Горбачева.

* * *

Когда Генри Киссинджер, достаточно сдержанно относившийся к Израилю, прибыл в начале 70-х с визитом в эту страну, он буквально с порога заявил: не стоит, исходя из этнических соображений, рассчитывать на него как на лоббиста интересов Тель-Авива, он, дескать, в первую очередь американец, а затем уже еврей. Голда Меир ответила: «О, ничего страшного, мы ведь читаем справа налево». Эту полубайку-полубыль я вспомнил, узнав в конце 2014 года о нашумевшем письме потомков русских эмигрантов против антироссийской клеветы в Европе. Мы с небывалым равнодушием давно уже вычеркнули из сознания тот факт, что Россия в XX веке пережила трагедию Рассеяния, трагедию, по масштабам ничем не уступающую еврейской. Сотни тысяч, миллионы русских людей на всех континентах и во всех странах, от Финляндии до Парагвая, жили, вносили огромный вклад в культуру, политику, науку и военную славу своих новых государств, не забывая при этом, что они русские, — и стараясь воспитывать потомков в том же духе. Радостно, что живые осколки величественного имперского корабля до сих пор не забывают, что они в первую очередь русские (мы все-таки читаем слева направо). Это огромный капитал, имеющий небывалую цену, вот только как мы с ним обходимся?