Там, где мой народ. Записки гражданина РФ о русском Донбассе и его борьбе

А что Россия? — хочется спросить, перефразируя рекламный слоган одного из кандидатов в президенты. Самая первая реакция была адекватной происходящему: официальный представитель МИД Мария Захарова назвала выступление Мэй «цирковым шоу», а сенатор Игорь Морозов заявил, что ответной мерой должен быть разрыв дипломатических отношений или их приостановка. А как еще отвечать на фактическое повторение, причем в еще более жесткой форме, австро-венгерского ультиматума Сербии после убийства эрцгерцога Франца-Фердинанда: признать себя либо государством-террористом со всеми вытекающими последствиями, либо государством-банкротом, failed state, неспособным контролировать свои вооружения и спецслужбы и подлежащим существенному ограничению суверенитета для поиска и наказания виновных.

Вероятность открытых военных действий с одной из стран, входящих в НАТО либо являющихся сателлитами блока, сейчас значительно выше, чем семь лет назад. Соответственно, выше и вероятность узнать, что все-таки скажет российское руководство при, отведи Господь, бомбардировках Москвы. Но только подобный сценарий уже вряд ли позволит откатиться с позиции жесткого ответа к «решительному протесту» либо наоборот. Поэтому сейчас самое время перейти к стратегии не секундной, а стабильной последовательной жесткости. Вероятность полномасштабной войны это, кстати, не повысит, а как раз снизит. «Дело Скрипаля» — прекрасная возможность для переосмысления военно-дипломатического мировоззрения российского руководства и начала реализации новой линии. Будет ли этот шанс использован? К сожалению, здесь если и можно кивнуть головой, то, скорее, по-болгарски.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В апреле 2017 года на воронежской конференции Слава Сальников назвал ДНР и ЛНР чернобыльским саркофагом над очагом опасной для российской «элиты» идеи Новороссии. Гениальная по жесткости, правдивости и точности формулировка, к сожалению, более меткая, чем мое декабрьское сравнение ЛДНР с саркофагом в положительном смысле. Аркадий ответил, что не все так плохо, и он, как историк, настроен оптимистично.

Я, в свою очередь, заметил, что, тоже будучи немного историком, смотрю на ситуацию одновременно с пессимизмом и оптимизмом. Я пессимист, если смотреть на хронику предыдущих нескольких лет и сравнивать ее с 1917-м и 1991 годами, поражаясь сходству смутных эпох, но оптимист, если смотреть на тысячелетнюю историю Великой Руси.

Иосиф Сталин в свое время сказал: «Гитлеры приходят и уходят, а Германия и ее народ остаются». Ни в коей мере не сравниваю с Гитлером кого-то из современного российского руководства: слишком разный масштаб, хотя итоги деятельности для страны примерно одинаковые, только вот для Гитлера это была чужая страна, а для Кремля вроде формально своя. Но могу сказать примерно так же: режимы, политики, группировки приходят и уходят, а Россия и русский народ остаются. И наша задача, чтобы они оставались и дальше.

Да, я был в этом повествовании в основном пессимистичен. И все же, все же, все же — я верю в лучшее и в нашу победу. Да, русские в РФ сейчас переживают не лучшие свои времена, они ослеплены, одурачены, зазомбированы, распяты между холодильником и телевизором. Но очаг другой, исторической, великой и свободной России, пусть он сейчас и еле теплится, до конца никаким горе-ликвидаторам не задавить. Помните, как сказал русский гений Василий Розанов? «Но легко любить свое Отечество, когда все не только правильно и праведно, но и делается как должно. А когда мать пьяна и лежит во грехе, покинутая, оплеванная и всеми осмеянная, только тот подлинно ее сын, кто не пройдет мимо, а защитит от поругания».

Не пройдем.
Защитим. Победим.
Новороссии — быть. Россию — не избыть.

2018