Там, где мы счастливы (СИ)

Машина остановилась у дома, и настроение Сары вдруг значительно потускнело. Она словно на мгновение забыла о том, что все окружающее для неё лишь театральная постановка, где она играет главную роль. На вечеринке она искренне улыбалась, не сторонилась Снарта, когда он обнимал её и проявлял заботу (в своём стиле. К своему огорчению Сара стала замечать сходство этого Леонарда с тем, что когда-то был её напарником. Это было тяжело. Слишком) скупую на первый взгляд, сдержанную и неуверенную, но такую ценную для Лэнс. Она на мгновение забыла, что восхищенный взгляд, брошенный исподлобья, в попытке спрятать его за фирменной холодностью, не принадлежит ей — она лишь внешне напоминает ему женщину, в которую он влюблён.

Освещённый уличными фонарями дом, такой холодный и безжизненный для неё, словно выбил из Сары всю бодрость духа своим образом. Вдруг стало тоскливо, как-то горько и даже невинно обидно.

Лэнс проследовала за Леонардом, не медля лишь из-за цепкого холода, что неприятно трогает кожу даже сквозь пальто, а отнюдь не из-за желания возвращаться. Снарт выудил ключи из кармана, но затем подозрительно замер, жестом руки останавливая жену на полпути. Сара не успела спросить в чем дело — мужчина аккуратно толкнул дверь, а та покорно открылась, не требуя ключа. Взломан замок.

Сара не нуждалась в предупреждении о том, что необходимо оставить своё недоумение на потом и двигаться как можно тише, а вот следовать за кем-то, быть перекрытой чьё-то спиной (Снарт не позволил ей себя обойти) было как минимум странно. Она аккуратно ступала за напряжённым Леонардом, на ходу избавляясь от туфель, чтобы не шуметь. Лэнс вглядывалась в полумрак дома, жалея, что совершенно безоружна — тяжесть кобуры для ножа всегда придавала уверенности. Ей меньше всего хотелось драться, но она, как и всегда, была совершенно готова.

Снарт поднялся наверх, сурово приказав Саре остаться внизу. Она, в свою очередь, обошла просторы дома, убедилась в том, что он пуст, а затем, нервируемая повисшей тишиной и витающей в воздухе опасностью, поднялась в след за мужем.

Леонард статуей застыл в дверях, с силой вцепившись в ручку до белизны костяшек. Воздух пропитался земельной сыростью и тяжелым металлическим запахом, знакомым до тошноты. Кровь. Саре пришлось встать на носочки, чтобы поравняться с ростом Снарта и выглянуть из-за его плеча. Он слегка дернулся, когда она мягко уперлась в его спину ладонью, призывая подвинуться, но так и не пропустил девушку.

— Останься там, — его ледяной тон, самый грубый из тех, что ей удалось услышать в этой реальности, говорил о многом, и Сара, готовая к худшему, пролезла под его рукой.

Запах крови неприятно ударил в нос, на полу, где она ожидала увидеть по меньшей мере труп, поблескивал лишь целый миллиард осколков. Фотографии, до этого украшающие стены, были безжалостно разбиты: от изящных рамок остались лишь треснутые стекла, под которыми все ещё светилась улыбка Сары-2. От кровати до ванны растянулись не четкие грязные следы сапог, от чего Сара внутренне напряглась, однако когда она подняла взгляд на стену, что больше не пестрила снимками, кровь похолодела в её венах.

Реальность Сары была наполнена кровавыми картинками, слишком реалистичными, слишком яркими — они возвращались в кошмарах, она словно вновь переживала тот или иной день. Её руки, словно снова были липкими от чужой крови, а чувство вины так протяжно визжало, что звенело в ушах. Огромная кровавая надпись на стене, выведенная тщательно, с читаемым наслаждением — не самое страшное, что приходилось видеть бывшей убийце, но от смысла слов, в которые складывались буквы, что-то острое кольнуло внутри.

«Сдохнешь, тварь!»

Рядом с угрозой весела фотография, вбитая в стену большим кухонным ножом. Сара узнала себя, а точнее Сару-2, что, судя по всему, даже не подозревала о съемке. Первое, что приковывало взгляд — округлившийся живот, прикрываемый тёплой кофтой. Девушка на снимке говорила по телефону, улыбаясь и шагая по тротуару мимо вывесок магазинов. Снимали чуть с боку, с безопасного расстояния — фото было слегка размыто из-за сильного приближения.

Тяжёлый голос Леонарда отвлёк Сару от разглядывания фотографии. Он прижимал к уху телефон и практически рычал от злости, что отчетливо читалась на его лице. Пожалуй, впервые (беря в расчёт обоих Снартов) Они смотрели друг на друга: он с волнением, которое мгновенно передалось ей — она со смятением, с меньшим испугом, чем он, возможно, предполагал. Через несколько фраз, резко брошенных им, на грани полной потери контроля, стало понятно, что он звонит в полицию.