Там, где нас нет...

Меж тем, Баи Дик, разве что рычать не начал как заправский пёс. А Чуня только и знает, что льстиво улыбается и кланяется, между делом вставляя очередную витиеватую речевую конструкцию, выдержанную в том же льстиво-издевательском тоне по отношению к Дику. Когда же он обращался к рабовладельцу, тон его менялся кардинально. Тут уже -- полное уважение и подобострастие. Правда и подобострастие не как у Дика, а строго дозированное -- не больше, но и не меньше определённого предела.

Видно что-то у Чуни получается такое...

Я, насколько мне было возможно в согбенном состоянии, краем глаза глянул на "судью". Тот подперев постоянно лыбящуюся харю кулаком, как цирк наблюдал за всеми нами. Периодически вставляя, для поддержания накала страстей тот или иной вопросец то Чуне, то Баи Дику.

Но!

Мне это кажется, или нет, но этот рабовладелец, решил поиздеваться над всеми вельможами?

Ведь как его поведение иначе истолковать? И ведь было видно, что эта каналья, сначала внимательно прислушивающаяся к тому, что говорили сначала Баи Дик, а потом Чу Ни, вдруг потерял интерес к оппонентам и с превеликим ехидством уставился на вельмож.

Бросил снисходительный взгляд на меня, потом долго сверлил взглядом Дика, от чего тот стал заикаться, и когда этот недоделанный прокурор таки заткнулся, сквозь зевоту провозгласил приговор. Я уж приготовился потерять голову, но... Вместо свиста шашки стражника, я услышал дружный стон. Позади себя. Стон десятка глоток вельможных рабов.

И здесь, вместо того, чтобы отрубить голову, меня грубо поставили на ноги и снова двинули в печень. Чтобы согнулся перед рабовладельцем. Но уже ясно было, что казнить меня не будут. Иначе бы уже был бы мёртвым.

Мой страж, меж тем, удерживая меня за шею, в согбенном состоянии, дёрнул меня за волосы. Очевидно, чтобы я "узрел неземную красоту" нашего хозяина, наконец снизошедшего до того, чтобы обратиться непосредственно ко мне.

И ведь, блин! Надо же: моё услужливое подсознание, вдруг, без переходов выдало мне полное понимание всего того, что этот закутанный в халатики провозгласил!

Рабовладелец,(Азума, да? Не расслышал...) сохраняя всё то же ехидное выражение лица, как выплюнул: "Ты, награждаешься. Ты теперь старший раб. Служи мне хорошо и будешь награждён больше. Если будешь хорошо служить, я тебя переведу в крестьяне и дам тебе статус... В отличие от всяких прочих!".

Последнюю фразу он произнёс как-бы поверх моей головы. Ясно к кому обращаясь.

Мой страж, снова согнул меня, чуть не воткнув лбом в землю. Но для меня это уже было мелочью. Я твёрдо уверился, что убивать меня, хотя бы сейчас, не будут. И то хорошо. А вот эти, что за моей спиной!... Особенно тот самый, что Байдик(3)... Я ему не тросточкой... специально дубину найду чтобы спал отныне только ср...ой к верху! Блин, скотина! Ведь явно, что именно он донёс!

Но вот как донёс? Сам добежал до фазенды, или кому-то передал?

Скорее второе... Как раз тогда, когда я их не контролировал. Когда стирал рубаху.

Надо бы выяснить!

Когда отбыл рабовладелец прихватив с собой и своих железнобоких мордоворотов, я обернулся к своим, теперь уже, подопечным. Обвёл их мрачным взором, от чего многие потупив взор на побитых харях, попытались спрятаться за спины своих же. Один только "патриций" стоял и стрелял в меня исподлобья злобными взглядами. Видно никак не мог смириться с тем, что меня поставили выше него. Ну... это лечится! И скоро он это узнает.

Только Чуня стоял в сторонке и улыбался. И в улыбке у него не было ни грамма подобострастия или страха. Когда я упёрся и в него взглядом, тот коротко поклонился и во взоре у него прорезалось даже удовлетворение. Собственно за дело -- ведь явно тот Азума принял своё решение не в последнюю очередь под влиянием адвокатской речи Чуни.

Я также как и он, коротко кивнул ему, показывая, что принял и благодарен. Чуня, выходит, вернул свой долг -- за своё спасение. Это хорошо.

А вот где тот засранец, так умеющий вилять своим задом?! Что меня так злобно поливал бранью, выступая за прокурора?

Его нигде не было видно.

Но... Пропажа нашлась быстро.

Вынырнув из-за угла нашей хибары, Баи Дик засеменил в сторону "патриция" Дуки, кланяясь ему на ходу. Меня он и в грош, как видно, не ставил. Но и я не спешил. Пускай покажет себя. Больнее падать будет.

Так оно и вышло.

Рассыпавшись в льстивых словесах по отношению к мрачному "патрицию", он ко мне даже задом стал.

Я молчал. И ждал. Продолжения. Ведь явно и по моему адресу у этого дурака есть заготовленная речуга. И я не ошибся в своих ожиданиях.

Повернувшись ко мне, сей индюк сменил выражение морды на заносчивое и понёс на меня какую-то ахинею насчёт почтительности. И постоянно в его речи мелькал Его-Чего-То-Там Азума. Причём в контексте, что, дескать, Он, Баи Дик, "Голос" сего "Чего-то-там" Азумы, а раз так, то он выше меня и я пред ним "должен кланяться за десять шагов". И так далее и тому подобное.

Как я помнил из жестов и прочих взглядов того самого Азумы, хмыря Дика он ни в грош не ставил. Да ещё и брезгливость выказал. А раз так...