Там, где обитают куклы...

«Любопытная штука!» — Макс с интересом стал разглядывать цветастые картинки, нарисованные либо на холсте, либо на чем-то твердом. «Это жесть! Некоторые ретабло рисуют на разглаженных листах жести!» — уловив его взгляд, ответил доктор, — «История ретабло уходит корнями в средневековую Испанию, откуда жанр распространился и в страны Латинской Америки. Изначально это был алтарный образ, чаще всего в виде триптиха, где по центру изображали святого, которому посвящали алтарь, а слева и справа — евангельские сцены». «Современные ретабло» — продолжил он, — «Стали плодом сочетания католической иконографии с яркой народной живописью в стиле коренных мексиканцев». Друзья внимательно слушали, с интересом разглядывая незатейливые сюжеты картинок. Доктор Альварадо выдержал небольшую паузу и стал рассказывать дальше, — «В результате такого своеобразного слияния религиозной живописи с народной и образовался стиль, в котором творят современные художники».

«А здесь у нас представлены образцы нашего монументального искусства» — доктор, спустя некотрое время, перевел их в следующий зал, — «Смотрите! Монументальная Мексиканская живопись или мурализм — грандиозный феномен изобразительного искусства, который в свое время захватил пространство южноамериканской культуры и, собственно говоря, не отпускает по сей день». «Доктор, судя по всему, Вы большой поклонник этого вида?» — Том с любопытством посмотрел на гида, кторый постепенно входил в роль, видя в друзьях заинтересовавшихся данной темой людей.

«Да, это так!» — с гордостью произнес Хуан Альварадо, — «Это искусство времен моей молодости! Период рассвета этого движения приходится на 1920-е — 1960-е года, двадцатого века». «Мы были молодые и дурные…» — взгляд доктора стал отрешенным, словно он перенесся снова в то славное время, — «Вдохновленные мексиканской революцией, светлыми коммунистическими идеями и торжественной атмосферой равенства и братства, творцы ощутили острую необходимость в новых художественных формах, мы их усиленно искали в окружающем мире».

«Социалистическое реалистичное движение было нацелено на то, чтобы вознести нового героя современности, а именно представителя рабочего класса. Пример России начала двадцатого века, нас действительно вдохновил на это!» — во взгляде Альварадо появилось что-то подобное вызову. «Мы не особые поклонники коммунистической России» — пожав плечами произнес Ральф, — «Хотя это, наверное, действительно великая страна, способная влиять на ход истории». «Это ваше право, господа» — в голосе Хуана проскочил холодок, — «Поэтому центральным образом всех изображений стал пролетарий, страдающий и в то же время торжествующий, как символ раболепского прошлого, революционного настоящего и прекрасного будущего, в котором всех обиженных и скоробленных простых людей ждут — счастье, справедливость и коммунистическое солнце свободы!»

«Дождались ли трудяги этого рая на земле, сказать очень сложно, пожалуй, даже не стоит об этом и думать», — попробовал пошутить Том, глядя на грозные образы, смотревшие на них со стен. «Вы совершенно правы, сеньор!» — доктор согласно, но с некоторой досадой кивнул головой, — «Однако, над идеей библейского «рая» художники муралисты задумывались не единожды, ориентируя свои работы на стилистику религиозной живописи прошлого. Подмена идей произошла весьма-таки удачно, теперь вместо ликов святых сияли образы идеологических героев и вдохновителей». «Вот, посмотрите на это полотно, как вам?» — он показал на очередное полотно. «Мощно!» — в свою очередь, согласился с ним Ральф. «Да, безусловно! Смотрите! Всепоглощающие, гнетущие и недосягаемые образы, с массивными, непропорциональными телами, пронизанные невероятной силой и мощью!» — доктор Альварадо стоял с горящими глазами и распростертыми навстречу образам, глядевшим с картин, руками, — «Вот оно, совершенное оружие в руках новоизбранной идеологии! Смотрте! Масштабы этих работ действительно поражает, размах царский, амбиции запредельные, все красиво, достойно и торжественно!»

Он перевел дух и вновь, своим живым взглядом оглядел стоящих перед ним друзей, — «Весь этот титанический труд был оправдан и такие имена как: Диего Ривера, Хосе Клементе Ороско, Давид Альфаро Сикейрос, Хесус Герреро Гальван, равно, как и многие другие представители этой школы, были вбиты стальными буквами в граните истории и останутся во веки веков! Аминь!» Выдав последнюю фразу буквально на одном дыхании, доктор теперь стоял и тяжело дышал. «Браво, мистер Альварадо!» — друзья тихонько зааплодировали своему гиду. «Простите, сеньоры!» — немного смутился он, — «Но — это моя молодость, черт возьми! Моя дурная, бурная молодость!» «Доктор, это было поистине потрясающе!» — Макс с чувством пожал ему руку.

* * *