Там, где папа ловил черепах

— Надежда! Я тебя не прощу!

Не получив ответа, обошла двор, заглянула под лестницу. Потом подняла голову: знает, где меня искать.

— Ира, ты Надю не видела?

— Не-е-ет, тетя Катя, не-е-ет. А что случилось?

Она, ничего не ответив, ушла.

Спрыгнув с туты, я выглянула на улицу. Тетя Катя уже скрылась в своей калитке.

— Вылезай!

Надя вылезла, отряхнулась — в водомере у нас стружки, чтобы кран зимой не замерзал.

— На, возьми на память кольцо. Домой не пойду, на Кубань к дядьке уеду.

— На чем?

— На поезде. Как беспризорница. Помнишь, как в «Путевке в жизнь»? Возьми, возьми кольцо на память.

Она натянула на мой палец снятое с руки колечко. Я давно мечтала иметь кольцо. У нас в классе некоторые даже с камушком носят. Говорят: кольцо — символ нерушимого союза.

— Спасибо, Надя, я и так тебя не забуду. Но не уезжай, не уезжай!

— А где я буду жить?

— Я сейчас пойду к вам домой и посмотрю, какие там настроения. Если плохие — уезжай. А хочешь, живи пока у нас в подвале. Там и вода есть, и электричество. Я еду приносить буду… А потом скажу папе, чтобы он взял тебя в Уреки, хочешь?

— Нет. Лучше поедем со мной на Кубань. На лошадях будем кататься сколько захочешь — там мой дядька конюх.

— Я-то очень люблю лошадей, по… Давай хоть семилетку закончим. А то кем мы там будем работать? Пахать не умеем, и вообще, разве можно остаться без образования?

Надя училась в школе не плохо и не хорошо. В классе ее вообще не было слышно. Она была как рабочая пчелка и улье — как бы без права голоса — и потому, наверно, всегда молчала. У нас в классе таких учениц целая колонна наберется.

— Семилетка, это, конечно, не плохо…

— Вот и останься пока!

Я уговаривала и любовалась колечком. Вдруг вижу: безымянный палец разбухает. Я попыталась спять кольцо и не смогла. Испугалась… А кожа на пальце уже посинела.

В первый момент хотела бежать домой, но там мама. Скажет: «Так я и знала». Злят ее мои несчастья.

— Беги к нам, папа напильником распилит!

Дядя Петя, увидев мой палец, усмехнулся. Он такой, как матрос на картине «Штурм Зимнего». Расправил плечи, взял напильник. Я плакала, он пилил. Наконец мой палец на свободе.

— Спасибо, дядя Петя, большое спасибо!

— Не за что.

— Не убивайте Надю, — попросила я, — Она больше не будет разливать борщ.

— А чего ж сама не просит?

Я побежала и привела Надю. А когда рассказала, как Надя сидела в водомере, а тетя Катя стояла на крышке, смеялись до слез. Особенно тетя Катя. Она закатывалась и закатывала глаза — очень насмешил ее этот случай.

Я сидела у них, довольная исходом происшествия, а они задавали всякие вопросы. Их все интересовало. И то, что эти люди всегда верили всему и всегда смеялись моим шуткам, вдохновляло.

Вернувшись домой, я пошла к тете Адели. Она сидела, штопала чулки. Я рассказала про случай с кольцом.

— Тетя Адель, а вы верите в то, что кольцо — символ нерушимого союза?

— Так говорят. И знаешь, может, это совпадение, но в жизни моей было подтверждение тому.

— Да-а-а?

— Да. У меня был жених. Это ты знаешь. Я порвала с ним. Но как?.. В тот страшный вечер я, как безумная, металась по городу: ведь мой жених не захотел любить меня!.. Лучше б он обманул, чем так пренебречь. Помню тусклый свет фонарей, мои волосы неслись по ветру… Я подбежала к перилам моста — внизу в темноте неслась Кура, я хотела броситься, потом опомнилась, сорвала с пальца обручальное кольцо и швырнула его в воду. Через полгода Володя был убит на войне.

Я тихо ахнула.

— Нельзя было бросать кольцо, но разве я знала? Я никому не говорю, но часто мучаюсь раскаяньем: может быть, он не погиб бы, если бы не мой поступок.

— Да нет, тетя Адель, при чем вы?

— Хочу играть. Как вспомню Володю, хочу играть! Только музыка спасает. Я всегда ходила играть к мадам Ренэ — она умерла…

— А у маминых учеников, тут неподалеку, есть пианино. Хотите, я маме скажу?

Мама сразу согласилась, собрались, пошли. Мамина родительница повела нас на второй этаж. В комнатах все было новое и все блестело. Особенно никелированные кровати с множеством шишечек и перекладин. Владельцы таких домов обычно только спали на втором этаже и принимали там по праздникам гостей. Там, на втором этаже, стояло и пианино. В Нахаловке в те времена редко у кого был этот инструмент, и когда кумушки хотели подчеркнуть состоятельность того или иного жителя, упоминанием о наличии пианино они мгновенно убеждали собеседника.

Мы тоже хотели по примеру хозяйки скинуть обувь на лестнице, но она не позволила. Пришлось войти в туфлях и сесть на краешки стульев. Тетя Адель не знала, куда поставить ноги в стоптанных спортсменках. Она попросила у хозяйки газету, чтобы постелить у педалей.

— Что вы, что вы! — воскликнула хозяйка. Впечатление, которое произвела на нас обстановка верхних комнат, просто осчастливила ее. — Для нашей Анны Павловны ничего не жаль!.. Не знаю, какие нужно иметь нервы, а она… И у моих сыновей такие прочные знания!

Тетя Адель осторожно поставила ноги перед педалями, положила руки на клавиши:

— «Ля хом дё Лиль»[60].