Там, где престол сатаны. Том 1

Папа пожал плечами и предпочел промолчать.

– Сейчас это модно – записываться в партию Иисуса Христа. У нас Сашка Южный в двух партиях сразу – в божественной и коммунистической. Свобода совести, ничего не попишешь.

Грызлов взглянул на часы и заговорил еще быстрей и невнятней. Папа, впрочем, все понимал. Виновен, не виновен – вопрос в данном случае не морали, а права.

«Права?! – едва не вырвалось из груди Сергея Павловича. – Курс советского права всегда умещался в два слова: враг народа». У него, однако, хватило ума не вступать в бесполезный спор с хозяином кабинета.

Именно права, будто с кафедры, продолжал Рома. Ибо всякая власть стремится облечь свои действия в ту или иную юридическую форму. Можно сколько угодно кричать, что Петр Иванович Боголюбов арестован и приговорен как служитель культа, но формально он наверняка был обвинен по статье 58 с довеском и, скорее всего, не с одним. И вот эти официально ему предъявленные и подтвержденные судебным приговором обвинения государство должно признать сегодня своей ошибкой.

– Извините, – как бы по поручению власти хищно усмехнулся Рома, – ошибочка вышла. Вот вам взамен вашего папочки и вашего дедушки справочка о нашей оплошности и ступайте, дорогие родственники, на все четыре стороны – хоть свечки ставить, хоть водку пить. Ибо и то и другое занятие, совершаемое за упокой души нечаянно пострадавшего в минувшие суровые времена, равно угодны Богу и приятны покойнику. – Он сделал несколько шагов и остановился за спиной Павла Петровича, обе руки положив ему на плечи. Папа выпрямился и сидел, как в зубоврачебном кресле, явно угнетенный столь тесной близостью начальства. – И вот я спрашиваю, – теперь Роман Владимирович Грызлов сверлил своими глазками-буравчиками лоб Сергея Павловича, – есть у вас такая справка? Нет? Тогда идите и добывайте. Все остальное – потом.

7

Две недели спустя, утром, сразу после дежурства, коллега Максимов на автомобиле марки «Запорожец», в обиходе именуемом «еврейский танк», подвез доктора Боголюбова к углу улицы Горького и Театрального проезда и, пожелав ему ни пуха ни пера, с жутким грохотом и дымом покатил дальше.