Там, где престол сатаны. Том 2

Колокол продребезжал где-то там, возле дома, от которого пахло щами. Черный пес встрепенулся, поднял голову и потянул носом воздух.

– Пора есть кашу, – поднялся подросток.

– Какую? – тупо осведомился доктор, вызвав легкую улыбку юного собеседника.

– Вчера была пшенная. А сегодня что ваш бог даст и наша Тамара Петровна. Ладно, – кивнул Саша, – до свидания. Вернее – прощайте. Вряд ли когда-нибудь…

Но Сергей Павлович, положив руки ему на плечи и слегка притянув к себе, попросил не спешить. Погоди. Он с усилием подбирал слова. Вот человек… Кто? Неважно. Не имеет значения. Вообще человек. Падает камнем. Стремглав летит в бездну. Или висит над пропастью, ухватившись за ветку… (вздрогнул, тотчас вспомнив едва не погубившее его болото и протянувшуюся над ним тоненькую ветку ивы). …и с ужасом обреченного наблюдая при этом за неустанной работой двух мышек – черной и белой, подтачивающих ее остренькими зубками.

– Я понял, о чем вы, – уголком рта усмехнулся Саша и повел плечами, указывая, что Сергею Павловичу пора бы убрать свои руки. – Считайте, я упал и разбился. Меня нет. Мышки, знаете ли. Ночь и день. Да мне и ухватиться нечем.

– Но ведь не они спасают! – вскричал доктор, перед лицом подростка, будто в просьбе о подаянии, сложив вместе обе ладони. – Не они! Ты как будто не понимаешь… Погоди, – устало промолвил затем он, – успеешь к своей каше. Я тебе вот что… Да! Не помню, я, по-моему, тебе говорил, что я врач… Говорил? Ну вот. Я в Москве многих очень хороших докторов знаю, а кого не знаю, меня познакомят. Я еще день, весь завтрашний день в Сотникове, а послезавтра утром на поезд… – Он подумал о предстоящем ему завтра ночном походе в монастырь и прибавил: – Так, по крайней мере, я рассчитываю. Я к тебе еще зайду. И вот что, – решившись, сказал он, твердо глядя в серые глаза подростка. – Я все узнаю… о всех, кто это, – он указал взглядом на младенческие ручки, – оперирует… Протезы, если понадобятся. Кто действительно может помочь. А потом за тобой приеду.

– Хотите – приезжайте, – опустив глаза, глухо сказал Саша и, кликнув черного пса, повернулся к Сергею Павловичу спиной и отправился на ужин.

«Как он будет есть? – глядя ему вслед, спрашивал себя доктор и с отчаянием думал, что, может быть, следовало бросить к чертовой матери все эти поиски и завтра же уехать вместе с безруким подростком в Москву. – Как он будет жить?»

13

С подобными тягостными мыслями неспешным ходом доктор Боголюбов двинулся в сторону гостиницы. Несколько погодя его размышления из плоскости риторически-трагической переместились в практическую, то есть он принялся припоминать друзей, приятелей и коллег, которые могли бы свести его со светилами отечественной ортопедии. В итоге произведенной ревизии наиболее надежными были признаны: знающий все и всех друг Макарцев, далее – заведующий кафедрой Второго мединститута по фамилии Мухин, человек нудный, осмотрительный, тяжелый на всякое действие, но после долгих уговоров со словами: «Как ты мне надоел!» берущийся за телефонную трубку, доктор Максимов, бывший соратник по «Скорой помощи», недавно перебравшийся в четвертую управу, и, несомненно, Женя Яблоков, однокашник, профессор и обладатель самого отзывчивого среди хирургов сердца. Что именно надлежит сделать с младенческими ручками, Сергей Павлович представлял. Хирургия в сочетании с протезированием. Протезы лучше бы немецкие, биоэлектрические, фирмы, кажется, какой-то Отто… Дальше не помнил. Сумасшедшие деньги. Всю жизнь вкалывать, но вряд ли. На улице Розы мысли его двинулись, так сказать, в финансовом направлении, нащупывая и примериваясь, к кому бы подойти с протянутой рукой на протезы для рук. Увы: не знал никого, кто бы. Спросить у папы, он подскажет.

Занятого исключительно судьбой подростка буквально в трех шага от гостиницы его заставил вздрогнуть скрип тормозов. Он оглянулся. С ним рядом остановился уазик с тонтон-макутом в черных очках за рулем, кивком головы призвавшим доктора следовать вместе с ним и молча распахнувшим дверцу. Также не раскрывая в ответ рта, Сергей Павлович пожал плечами. Не расположен. Тонтон-макут, он же местный вождь, он же Шурик еще раз нетерпеливо указал на сидение рядом, теперь, правда, прибавив нечто весьма нелестное про дырявую память.

– Забыл? Анатолий Борисыч вчера приглашал… Все давно в сборе, тебя только по всему городу шарю.

– В самом деле?! – неопределенно отозвался младший Боголюбов, тонко обойдя как «да», так и «нет», но в то же время голодным взором прозревая раскинутую на берегу старицы скатерть-самобранку. Кроме дрянного кофе с булочкой с утра ни крошки.

– Кончай телиться, – велел Шурик. – Шашлыки стынут.

– Я-то думал, – молвил доктор, охотно подчиняясь желудку и влезая в машину, – он сказал и забыл.