Там, где раки поют

– А что за дело, мисс Пэнси?

– Ах, ради всего святого, Эд! Вы прекрасно поняли, что за дело. Убийство Чеза Эндрюса, какое же еще?

– Мы не пришли к окончательному выводу, убийство это или несчастный случай, мисс Пэнси. Понимаете? Итак, что вы хотели нам рассказать?

– Как вы знаете, работаю я в “Крессе”. – Чтобы не уронить себя в чужих глазах, она избегала лишний раз упоминать, что “Кресс” – магазин всякой дешевой мелочевки. Дождавшись, пока шериф кивнет, – хотя всем было известно, что работает она там с незапамятных времен, самому шерифу продавала игрушечных солдатиков, – она продолжила: – Кажется, Болотная Девчонка у вас под подозрением, да?

– Кто вам сказал?

– Многие уверены, но Патти Лав – основной источник.

– Ясно.

– Ну так вот, и я, и другие сотрудницы “Кресса” видели, как Болотная Девчонка садилась в автобус и как выходила – значит, в ту ночь, когда погиб Чез, ее в городе не было. Могу назвать даты и время.

– Вот как? – Джо и Эд переглянулись. – Назовите.

Мисс Пэнси приосанилась.

– Уехала она двадцать восьмого октября в четырнадцать тридцать, а вернулась тридцатого в тринадцать шестнадцать.

– И видели ее не только вы?

– Да, могу всех перечислить, если хотите.

– Нет необходимости. Если нам понадобится записать показания, мы заглянем в “Кресс”. Спасибо, мисс Пэнси.

Шериф встал, его примеру последовали мисс Пэнси и Джо.

Мисс Пэнси помешкала в дверях.

– Спасибо, что уделили мне время. Где найти меня, вы знаете.

Они распрощались.

Джо вернулся за свой стол.

– Вот так-то! Подтверждает слова Тейта и Скока. Той ночью она была в Гринвилле – или, по крайней мере, села в автобус и уехала куда-то.

Шериф протяжно вздохнул.

– Видимо, так. Но, думаю, если в Гринвилл можно уехать на автобусе днем, то можно и вернуться ночью. Сделать свое дело – и назад, в Гринвилл. И все будет шито-крыто.

– Может быть. И все-таки притянуто за уши.

– Узнай расписание автобусов. Проверим, сходится ли время и можно ли той же ночью вернуться.

Когда Джо уже был в дверях, Эд добавил:

– Возможно, она хотела, чтобы все видели, как она средь бела дня садится в автобус и как возвращается. Если вдуматься, для надежного алиби нужно что-то необычное. Если она скажет, что в ту ночь была, как всегда, одна в хижине, – разве это алиби? Нет, конечно! Вот она и задумала сделать что-нибудь у всех на глазах. Создать себе железное алиби, на виду у всей Главной улицы. Блестяще!

– Да, мысль неплохая. В любом случае больше не надо нам с тобой в сыщиков играть. Будем сидеть тут, попивать кофе, а местные дамы сами нам все на блюдечке поднесут. Схожу уточню расписание.

Джо вернулся через четверть часа.

– Что ж, ты прав, – подтвердил он. – Оказалось, можно и за ночь обернуться. Запросто.

– Да, и между делом успеешь столкнуть человека с пожарной вышки. Пора получить ордер на обыск.

33 Шрам 1968

Однажды зимним утром 1968-го Киа сидела за кухонным столом и рисовала акварелью пухлый оранжево-розовый гриб. Книгу о морских птицах она уже закончила и теперь готовила определитель болотных грибов. А на очереди была следующая книга, о бабочках и мотыльках.

Фасолевая похлебка с красным луком и ветчиной булькала в кривобокой кастрюле на дровяной плите – с новой, газовой, Киа так и не освоилась, а зимой и вовсе ею не пользовалась. Дождь стучал по жестяной крыше. Внезапно с улицы, перекрывая шум дождя, донесся натужный рев автомобиля, буксующего на мокром песке. С нарастающей тревогой Киа подошла к окну и увидела вязнущий в песчаной колее красный пикап.

Первой мыслью Киа было спрятаться, но машина уже выбралась из песка и остановилась перед крыльцом. Киа быстро присела на корточки и выглянула в окно – из машины высунулся человек в военной форме. Застыл на миг, окинул взглядом лес, тропу, лагуну. А затем вылез, аккуратно прикрыл дверцу и быстро пробежал к крыльцу. Раздался стук.

Киа беззвучно выругалась. Наверняка заблудился, станет дорогу спрашивать. Еще не хватало с ним связываться, лучше отсидеться, пока не уйдет.

– Эй! – раздался голос. – Есть кто дома? Здрасьте!

Со смесью досады и любопытства Киа встала, прошла через гостиную с новенькой мебелью и открыла дверь. Гость, высокий, смуглый, стоял за сетчатой дверью. Накрахмаленная форма топорщилась, смахивая на панцирь, на груди пестрели орденские планки. Но в первую очередь взгляд притягивал неровный красный шрам от левого уха до верхней губы. Киа ахнула.

Ей вспомнилась Пасха, за полгода до маминого ухода. В то утро, распевая “Рок на века”, они с Ма под ручку зашли на кухню за яйцами, что раскрасили накануне вечером. Пока братья-сестры рыбачат, надо успеть и яйца припрятать, и курицу поставить в духовку, и печенье испечь. Старшие хоть и выросли, но все равно будут искать подарки – бегать по дому, заглядывать для виду во все углы, а потом хохотать, демонстрируя добычу.

Киа с Ма выходили из кухни, держа в руках корзинки с яйцами и шоколадными зайцами из “Кресса”, как вдруг перед ними вырос Па, сдернул с головы Киа нарядную весеннюю шляпку и, размахивая ею, набросился на Ма: