Там, где растает мой след

Она почувствовала на своем лице его руку. От нее пахло базиликом. Открыв глаза, Лида увидела лицо Фила. Оно было близко-близко. Пальцы его нежно обхватили ее подбородок, приподняли его. Теперь их губы оказались на одном уровне. Лида чувствовала дыхание Фила, тот же базилик, сыр, вино и солнце, но это уже от волос. Они каким-то чудом впитали его!

— От тебя пахнет Италией, — пробормотала Лида.

Больше он ничего не дал ей сказать, запечатав ее рот поцелуем.

Глава 5

И вот она, кровать с балдахином, на ней постельное белье, не заправленное, просто наброшенное, и пахнет оно супермаркетом. Окно распахнуто, на нем нет занавесок, но видно, как их треплет ветер во дворе. Радио молчит, оно закончило свое вещание до утра. Роберто не бегает по кухне, он наелся сыра и спит…

Не спят только двое на кровати с балдахином. Они обнимаются, болтают и уплетают детское питание из банки, потому что запеченную телятину лень резать. Да и тяжела она на ночь, и зубы потом нитью нужно чистить, а так не хочется отлипать друг от друга.

— Какая же ты красивая, — проговорил Фил, окинув взглядом нагое тело Лиды. От и до.

В лунном свете, чуть влажное после секса, покрытое мурашками из-за ветерка, оно на самом деле смотрелось прекрасно. Лиде было не стыдно показывать его. Утром чары рассеются, но до рассвета еще есть время.

— Ты все еще не хочешь со мной сближаться?

Как же Лида боялась этого разговора!

— Мы уже сливались пару раз, — попыталась отшутиться она. — Ближе некуда!

— Секс, хоть он и хорош, еще не все.

Как Лида его понимала! Был в ее жизни мужчина, с которым она во время близости распадалась на атомы, взмывала, сливалась с бесконечностью, возвращалась в тело, а оно уже не то, что прежде, все наполнено негой, сладостью, довольством. И кажется, что ничего другого не надо. Но это ненадолго. Утолив жажду плотскую, начинаешь испытывать другую. А ее утолить сложнее. Поэтому со своим супермачо Лида все же рассталась. Тяжело было, потому что взмывать и растворяться хочется вновь и вновь, и это как наркотик, а где получить его, коль ты потеряла своего дилера.

— Я хочу встречаться с тобой, — выпалил Фил.

— А мы что делаем?

— Нет, ты, наверное, не поняла. Я про отношения. Давай попробуем стать парой…

Он схватил подушку и накрыл ею свое лицо. Внутреннему подростку стало стыдно. А взрослый Фил не знал, как ему помочь. С ним такое случилось впервые.

— Фил, ты мне очень нравишься, — заговорила Лида. — Можно сказать, я в тебя влюблена… Да убери ты, черт побери, подушку! — Она рванула ее и смогла отобрать, а потом отбросить. — Да, влюблена! И это прекрасно, но…

— Ох уж это «НО»!

— Мы не можем быть вместе.

— Наверное, из-за разницы в возрасте?

— В том числе.

— Какая глупость! — его лицо стало брезгливым. — Сколько тебе? Сорок три — сорок пять?

— Пятьдесят.

— По фигу.

— У нас разница в… Кстати, я даже не знаю, сколько тебе.

— Тридцать семь будет скоро. В сентябре. И меня разница не смущает. А тебя тем более не должна.

— Потому что все будут мне завидовать? Такого молодого, красивого отхватила!

— Ты свободная творческая личность. Птица высокого полета. Тебе должно быть на всех… Ну ты поняла! — Фил разволновался, вскочил, но не слез с кровати, а, сидя, навис над ней. — Если ты переживаешь из-за того, что не сможешь мне родить, не надо. У меня есть два племянника, найду, на кого излить нерастраченную любовь.

— Я так далеко не загадываю…

— Тоже не имею такой привычки, ты вынуждаешь. На данном этапе я предлагаю тебе встречаться, а не делать парные татуировки «вместе навсегда».

— Между прочим, я мечтала о таких в молодости. Подстрекала мужа их сделать, но он не согласился марать тело, и правильно сделал. Пришлось бы сводить.

— Не уходи от темы.

— Хорошо, — обреченно проговорила она. — Я не могу строить планы даже на недалекое будущее. Мне бы до завтра дожить…

— Каждому из нас может кирпич на голову упасть, если думать об этом постоянно, умом тронешься.

Она тоже села. Обнаженной оставаться не хотелось, и она обернулась простыней. Взяв его ладони в свои, сжав их и коротко поцеловав, Лида сказала буднично:

— Я умираю, Фил.

Он непонимающе молчал.

— Живу взаймы уже месяц. У меня не гастрит (хотя и он тоже имеется), а цирроз печени в последней стадии. Я прилетела в Италию, чтобы умереть в Марина-ди-Пиза.

Ладони Фила стали холодными и твердыми, как камень. Тело тоже напряглось. Только взгляд поплыл. Нет, в глазах не появилось слез, по ним разлилась тоска.

— Ты спрашивал, с какой потерей связаны перемены во мне… Теперь ты знаешь. Силы уходят из меня по капле. Я скоро потеряю главное — жизнь.

— Ты лечилась?

— Конечно. Но ничего не помогло. Болезнь очень быстро прогрессирует.

— От чего она развилась?