Там, где растет синий

Сэвен хоть и смеялся много, шевелил лицом, но всё-таки стратегической сноровки не терял, к примеру, сейчас он уловил боковым зрением какое-то перемещение рядом. Он перевёл взгляд в сторону и увидел, что некоторые броны стали на цыпочках уходить с пляжа.

– Смотри-ка, куда это они?

– В корнебар. Там дегустация новых сортов корневина.

– А почему на цыпочках?

– Тренируются в лёгкости…

– Пойдём туда скорей!

Корнебар находился на восточной стороне острова, там, где стоял в плетёной вазе из камней большой маяк из негасимого костра, там, где вода стучала о саму себя, а иногда происходило созвучие, вакуум, иногда вода соединялась со звуком, и получался тоже в некотором роде му шар (твёрдая музыка), только его нельзя было потрогать, был он не предмет, но ощущение. Впрочем, тут таких непредметов повсюду множество было.

Добрались они быстро (это же не океана берег, где по манграм продираться утомительно, это же озеро тут). Сэвен искал глазами, где мог быть бар, потому что вблизи никаких признаков сооружения не наблюдалось, он ощупал взглядом пространство старательно, но выискал в нём только гигантский баобаб, такой огромный и маневренный, что казалось: это заводик был по производству ветров и тут же – фирма по управлению облачностью.

– Вот мы пришли, – сказал хамернап, подойдя к гиганту вплотную.

– Бар в дереве?

– Я покажу.

Дерево было как перевёрнутый корень – именно таким и казалось. На этом его проблемы не заканчивались. Если обычно даже самые странные деревья состоят из твёрдого вещества и сока, то это было страннее всех, потому что оно было сухим и мгновенным – его форма постоянно менялась за счёт того, что вместо коры на нём росли шёпоты и шорохи.

Это были не страшные шорохи, не шорохи-декорация, а такие нежные, пушистые, как из детства, их можно было усиливать, закрывая глаза, – в голове они перемешивались с воспоминаниями и мягко обволакивали сознание, не как идея, но настраивая на общение и лад. Шорохи вились по спирали – были как древесная ось, но с функцией, относящейся ко всему живому. Это был натуральный броновский фон для мыслей.

Новые гости немного повпечатлялись тут, а затем оставили гиперствол на поверхности самого себя показывать и пошли по винтовой нарезке точно в корень. Сэвен шёл, продираясь мысленно сквозь груду придаточных предложений, которые вызревали у него в голове реакцией на увиденное, – шорохи запустили беседное настроение.

Стратег спустился с последней ступени и увидел, что внутри там был приятный полумрак, фонари, как везде, перепоны и статуи из глиняных чашек, через которые просачивался упрямо внешний тёплый свет, рисовал глобусные мотивы на столах, отображая на импровизированной карте из света-тени новые волшебные земли.

Через щели сюда проникали остаточные шёпоты, это была будто щекотка, отображённая в рисунке, – шёпоты вились уютно вдоль стен, изображая ковры. Везде были расставлены любимые хамернапами носочные деревья, разноцветные, разных форм, фонарей множество тут же горело, и щедро были развешены всюду картины, на которых представлены были разные этапы жизни этого самого дерева-корня: как оно родилось из особого предназначения семени и как потом стало баром. Внутри оказалось очень хорошо и приятно, это была не имитация уюта, но сам уют, укромная яма, в которую одиночество не высадится никогда – слишком мимо замысла.

Сэвен нашёл себе местечко у стойки, расселся, выдался и начал дегустацию живительных соков, не забывая обращать внимание на происходящее. Так было там весело, в корне, броны общались друг с другом активно, забористо, а помимо: кто-то танцевал, другой писал, третий прибор конструировал, но эти деятельные в основном за столиками сидели, а стойка была предназначена исключительно для разговоров. Вот и к Сэвену почти сразу подошли знакомиться, обнаружив, что он новенький. Подошёл парень в гипнотическом жилете и заговорил:

– Привет, ты из людей?

– Вроде того. Стратег.

– Ну надо же, это редкость у нас. А я вот родился тут, не в один момент, конечно, а постепенно, но всё равно я никогда не видел людей. Расскажи, они все такие, как ты и как мы? Длинные палки, к низу разделённые на две?!

– Да, только они менее плотные, что ли, броны как будто в среду втиснуты, сплошные, а люди как коллаж.

– И как же через них проходит энергия, если они не одним куском?

– Звуки – по костям. Жизненная сила – по каналам, которые у большинства забиты (курильщиков много). Вообще, силы мало там, зато есть любовь, она вот проходит без проблем, некоторые люди умеют любить.

– Умеют любить? Как это странно звучит. Люди думают, что любовь – это способность?

– Эм… А что это?

– Ха, ну и ну. Любовь, понятное дело, – это основа, оплот.

– Вы о любви к ближнему, да?

– Я о любви, которая выстраивает очертания Паредем, я о любви как пружинке, на которой вибрирует этот остров.

– Пружинка…

– Ой, я, кажется, забежал вперёд. Вам, видимо, ещё только предстоит увидеть Там… У вас была девушка на большой земле?