Там, где рождается любовь. Нейронаука о том, как мы выбираем и не выбираем друг друга

Одну из первых подсказок, что любовь и страсть играют необычайно важную роль в работе мозга, я получила во время обследования одной швейцарки по имени Югетта. Ей был семьдесят один год, Югетта была успешным художником и текстильным дизайнером и добилась определенной известности в качестве преподавателя искусств в Женеве, где у нее некоторое время даже было собственное телевизионное шоу. Искусство было смыслом ее жизни. Оно не только позволяло ей зарабатывать, но и определяло ее способ мышления и взаимодействия с миром. Югетта никогда не выходила из дома без блокнота для зарисовок. Свою страсть она разделила с любимым мужем, который был знаменитым художником.

Впервые я увидела Югетту в больнице в октябре 2001 года[60]. Она выглядела растерянной: незадолго до этого Югетта пережила самые страшные 24 часа в своей жизни. Внезапно проснувшись среди ночи, она решила спуститься на кухню попить воды, и на лестнице ее охватило странное ощущение: Югетта перестала ориентироваться в собственном доме. Стены на лестнице перестали казаться знакомыми. Когда она вошла в кухню, то не смогла найти шкаф, где хранила чашки. Что это было? Лунатизм? Дурной сон? Югетта ущипнула себя и убедилась, что не спит. Что произошло?

Она решила не обращать внимания на это ощущение, вернулась в постель и уснула. Утром Югетта чувствовала себя нормально, за исключением сильной, мучительной головной боли. Она приняла обезболивающее и погрузилась в свой обычный день, доверху наполненный живописью и преподаванием.

Около часу дня она села в машину, чтобы забрать мужа из художественной студии, расположенной примерно в двух милях от ее дома в Женеве. Но, проезжая по своему району, который Югетта знала настолько хорошо, что могла бы ориентироваться с закрытыми глазами, она вновь перестала понимать, где находится и куда едет. Она проезжала круг за кругом по кольцу, не зная, где свернуть. Затем раздался громкий скрежещущий звук: автомобиль левым крылом зацепил столб. Югетта затормозила и, спотыкаясь, вышла из машины. Она была в растерянности.

Прохожий поспешил ей на помощь. «Мадам, вы в порядке?» — «Я не знаю. Я заблудилась. Я не знаю, где я нахожусь». — «Где вы живете?»

Она с легкостью назвала свой адрес. Оказавшись дома, она без труда узнала родственников, которые тут же вызвали скорую. Югетту срочно доставили в больницу. Ей сделали компьютерную томографию (КТ), чтобы выявить наличие опухоли или кровоизлияния, и электроэнцефалограмму (ЭЭГ), чтобы исключить эпилептический припадок. Исследования показали серьезный инсульт в правой теменной доле.

Расположенная на вершине коры головного мозга, теменная доля — это увлекательная часть мозга, которую я изучила в мельчайших деталях. Помимо многих других функций, она помогает нам понять смысл того, что мы видим. В теменной доле находится VIP-зона, которую я прослушивала в мозге самца макаки. Эта зона отвечает за направление взгляда, за фокусирование внимания в окружающем пространстве, а также за восприятие собственного тела (как мы видим себя в нашем сознании) и за зрительное внимание (на чем мы сосредоточиваемся и что игнорируем).

По симптомам Югетты и расположению очага поражения мы знали, что инсульт вызвал значительное нарушение внимания, но пока не подозревали, какое именно. Ее оставили в больнице, чтобы провести несколько поведенческих тестов, и в ожидании результатов мы неожиданно сделали диагностическое открытие.

Это было связано с завтраком. Югетта была не в духе из-за того, что на ее подносе отсутствовала часть блюд. Она вежливо спросила, почему ей не дали апельсиновый сок и тарелку с фруктами, ведь они стояли на подносе у ее соседа по палате. «А почему у меня этого нет?»

Медсестра посмотрела на поднос Югетты и попыталась скрыть удивление. Апельсиновый сок и фрукты были прямо перед ней, на левой стороне подноса. Однако Югетта почему-то их не видела. По ее мнению, их там не было. В моей голове словно загорелась лампочка. Я попросила показать мне блокнот Югетты, так как заметила, что она рисовала с момента поступления в больницу. Мне казалось, что это была защитная реакция, способ справиться с неопределенностью ее состояния.

Взглянув на рисунки, я улыбнулась. Это были изображения медсестры, врачей за работой, красивой женщины с вуалью, чью фотографию Югетта увидела в модном журнале. Рисунки были очаровательны. В них была легкость, беззаботность, оживленность… но при этом в глаза бросалось нечто странное. В них были поразительные пропуски и искажения, которые такая профессиональная художница, уделяющая большое внимание деталям (как я узнала позже), не замечала. И на всех рисунках эти ляпы были на левой стороне страницы. У нарисованных ею людей не было левой руки или левого глаза, а на одной женщине была только правая половина блузки.