Там, где сердце (ЛП)

Он смеется, и, Боже, этот смех чертовски сексуален. Ненавижу его за это. Или хочу ненавидеть, но не получается. Но хотя бы раздражение есть.

— Монтгомери, — говорит он. — Меня зовут Лахлан Монтгомери.

Я встаю, придерживая рукой одежду, чтобы прикрыть низ живота, и протягиваю ему другую руку для рукопожатия.

— Приятно познакомиться, Лахлан.

Он пожимает мне руку — Господи, его рука большая и сильная, а ладонь мозолистая, как наждачная бумага.

— Пожалуйста, зови меня Лок, — в его глазах снова что-то мелькает. — Приятно познакомиться, Найл.

— Отлично, мы познакомились. А теперь, серьезно. Убирайся к черту из моего дома, чтобы я могла одеться.

— Хорошо, хорошо, — он отступает с таким видом, словно ему невыносима даже мысль оторвать от меня взгляд. Так странно.

И немного радует.

Это не может радовать, черт побери. О чем я думаю?

Я только что согласилась на бранч с этим парнем? Почему? Зачем? Глупо, Найл, так глупо. Ты не можешь ходить на свидания.

Но это не свидание, правда?

Я размышляю над этим вопросом, когда слышу, как закрываются входные двери. И ответ, который приходит мне в голову, смущает. Да, это свидание.

Я согласилась на свидание с человеком, чье имя узнала уже после того, как согласилась. С мужчиной, который объявился в моем доме без приглашения и разглядывал мое почти обнаженное тело.

Черт возьми, но если это свидание, то я не могу просто собрать волосы в хвост и надеть спортивные штаны, не так ли? Поэтому я принимаю душ, брею все необходимые места, а потом сушу и завиваю волосы.

Это плохая идея. Олли очень любил, когда я вот так подкручивала волосы. Я делала это нечасто — главным образом, для особых случаев или в те редкие моменты, когда мы были не на работе и оставались наедине — в выходные дни между назначениями в ВБГ. А еще на нашу свадьбу.

И я плачу, завиваю волосы и думаю об Олли, собираясь на свидание с другим мужчиной.

Боже, я совсем запуталась.

Он накручивал кудри вокруг пальцев и тянул их. Прижимал меня к себе, запускал пальцы мне в волосы и, слегка потягивая их, сладко целовал меня. Мягко, нежно, не агрессивно, просто... с любовью и желанием.

Мне приходится сделать паузу, убрать плойку и прийти в себя. Сморгнуть слезы.

Зачем я это делаю?

Просто предложи ему денег и избавься от него.

Но я почему-то уверена, что Лок не возьмет денег. К тому же, я уже согласилась, так что отступать поздно, ведь правда?

Конечно, можно было бы. Но это будет невежливо, ведь он помог мне.

Он чего-то хочет от меня. Я имею в виду, мне кажется, что он чего-то хочет.

Он хочет одного, но скорее ад замерзнет, чем это произойдет.

Так почему же я побрила лобок, ноги и подмышки?

Почему завила волосы, подвела глаза подводкой, накрасила ресницы тушью и, впервые за целый год, прикоснулась к губам помадой? Почему втискиваю свою задницу в самые короткие шорты, а грудь — в рубашку на пуговицах с коротким рукавом? И почему, почему, почему, почему я оставляю первые три пуговицы расстегнутыми? Хорошенько подумав, я все-таки застегиваю третью пуговицу. Двух более чем достаточно.

«Он уже видел больше», — гнусно нашептывает мне внутренний голосок.

Просто мне чертовски одиноко, потому я и делаю все это.

Это ни хрена не значит. Просто приятно, когда тебя ценят за нечто большее, чем умение снимать швы и мерить температуру. Приятно чувствовать себя женщиной. Приятно быть желанной. Но это не значит, что я собираюсь чем-то с ним заниматься.

Я вдова, а не монахиня. Мне не обязательно быть одинокой.

К тому же, он такой сексуальный. Боже, эти глаза. Никогда не думала, что мне нравятся бороды, но на нем она смотрится очень горячо. Придает ему вид какого-то дикаря, который прошел моря, леса и горы.

Наконец, я готова. Сумка на плече, телефон снят с зарядного устройства, беру ключи и выхожу.

Лок сидит на борту кузова моего грузовика. У него в руках здоровенный сук от древа, которым он играет в перетягивание каната со своей лошадиного размера собакой. Он поднимает палку и держит ее над головой, чтобы собака не достала. Выглядит забавно хотя бы потому, что эта огромная собака может запросто подняться на задние лапы и схватить палку без особых усилий. Лок смеется, отскакивает от задней двери и, отпихивая собаку, машет палкой, а затем отбегает на несколько шагов, пытаясь удержать палку вне досягаемости. Но опять же, эта псина первым прыжком покрывает добрые два метра, а следующий позволяет ей ухватиться за палку и завладеть ею.

Забавно, и я не могу удержаться от смеха.

— У тебя чертовски большая собака.

— Да, не маленькая, — соглашается он, поднимая палку.

— Как ее зовут?

— Юта.

Собака подтаскивает палку к ногам Лока, а затем садится и ждет.

— Юта... иди, поздоровайся!