Там, где сердце (ЛП)

Вскоре подъезжает квадроцикл, таща привязанный сзади лист гофрированной жести. На нем лежит несколько человек, все они ранены. Времени для разговоров не осталось. Побледневший и потрясенный увиденным, Лок помогает водителю переместить раненых на столы, которые к этому времени как раз заканчивает устанавливать пастор. Еще две женщины несут из церкви длинный стол. Они ставят его на ножки и закрепляют. Одного из раненых сразу же помещают туда.

Медсестры тут же приходят в движение, оценивая, накладывая повязки на легкие раны.

Я вижу Лока, метнувшегося к своему грузовику — он открывает дверь, наклоняется и обнимает себя за плечи. Похоже, его тошнит.

Мужчина, над которым я склонилась, выглядит плохо. Не думаю, что он выживет. На него упала стена. Грудная клетка проломлена, живот превратился в окровавленное месиво. Он едва дышит, и дыхание затрудненное и свистящее. Выглядит ужасно. Не удивительно, что Лока затошнило при виде этого.

У него в крови рубашка. И руки.

Он смотрит на меня, и я пытаюсь изобразить подбадривающий взгляд — он справится, все будет нормально.

Лок кивает и выпрямляется. Он с видимым усилием заставляет себя прийти в чувство. Запрыгивает в грузовик и уезжает в направлении частного сектора.

Я теряю ощущение времени.

Кто-то приносит несколько коробок — вода, бинты, пластыри, лекарства, иглы, гемостатики, даже морфин. Я вижу Лока то там, то тут — он постоянно в движении. И с каждый разом выглядит все хуже. На рубашке темные, уже засохшие пятна крови. На шортах тоже. На нем рабочие желтые кожаные перчатки, на шее — бело-зеленая бандана. Наверное, он закрывает ей рот и нос при необходимости.

Люди все прибывают, их привозят на грузовике, на внедорожниках, они идут пешком. Все идут сюда. Подъезжают пожарные. Наконец, прибывает «скорая». Даже полиция.

Фельдшеры ищут меня. Почему-то я оказываюсь тут главная, и все ждут моих приказов, что делать дальше. Это слишком, слишком. Но я не могу все бросить. Не могу отказаться от этого.

Я все еще вижу Олли. Высокий мужчина, брюнет с сединой на висках… со спины он выглядит, как Олли. Но вот он поворачивается. И это не мой Олли. И мое сердце снова рвется на части.

Олли… Боже, Оливер. Как я смогу сделать это без тебя? Я не знаю. Но должна.

Хватит мыслей. Хватит чувств.

Я пытаюсь справиться с собой. Отгоняю прочь эти мысли. Застываю. Превращаюсь в машину.

Рана за раной. Пациент за пациентом.

Осмотр, помощь, транспортировка. Осмотр, помощь, транспортировка. Снова, снова и снова.

Снова.

Часы идут, и я не знаю, сколько уже сейчас времени.

Кто-то устанавливает переносные фонари, жжет цитронеллу, прогоняя москитов.

Я устала. Руки болят от зашивания, перевязывания, гипсования.

Я сбилась со счета, скольких потеряла.

Потеряла счет тем, кого спасла.

Они все прибывают.

Я слышу разговор двух пациентов о том, что торнадо сначала накрыл другой город в нескольких километрах отсюда, и только потом пришел сюда. Наверняка там разрушения еще сильнее, так что его жителей, скорее всего, тоже привезут сюда.

Не знаю, что творится вне палаток. Я вижу Лока еще несколько раз. Его лицо над банданой черное от грязи и копоти. Наши взгляды встречаются, и мы долго смотрим друг на друга.

Я чувствую, как во мне, где-то в самой глубине, закипают слезы. Но я прогоняю их. На это нет времени.

Лок замечает это. Он касается пальцем своего подбородка, поднимая голову вверх. Жест для меня: держись, выше нос.

Я пытаюсь. Черт возьми, пытаюсь.

Все остальные светят, но не я…

Не знаю, почему я еще не вырубился.

Устал просто запредельно. Но теперь я начинаю понимать ценность работы, которую профессионалы, вроде Найл — те, что работают в местах стихийных бедствий и катастроф — делают каждый день.

Нет слов, чтобы это описать. И нет слов, чтобы описать, как я вымотался. Я устанавливал тенты, перевозил раненых и умирающих, наскоро латал канализацию и вырубал электричество, и делал еще миллион дел. Теперь я знаю этот город как свои пять пальцев.

Но сейчас я выдохся.

Это более чем очевидно.

Нужно осмотреть еще множество жилых и нежилых зданий, но теперь здесь целая куча профессионалов, спасателей. Пожарные со шлангами. Электрическая компания уже чинит электросети. Эвакуатор расчищает дорогу от машин. Старый фермер Эрл приехал на бульдозере, он помогает освобождать проезды от тяжелых обломков. Много добровольцев на пикапах с буксировочными тросами. Мы группами движемся от здания к зданию, от дома к дому, отыскивая везде, где только можно, мертвых и живых.

И тех, и других предостаточно. Я никогда раньше не видел столько мертвецов, и я не знаю, как справляться с этим — разве что воспринимать отрешенно. Это, конечно, проще сказать, чем сделать, но все же. Когда видишь людей, раздавленных стенами и пронзенных ветками деревьев, то все равно в какой-то момент теряешь способность абстрагироваться. И ведь было достаточно признаков надвигающегося урагана, многие успели спрятаться. Но всегда есть упрямцы, храбрецы, невезучие. Те, кто не смог или не стал прятаться.