Там, где свет. История первой леди США

Когда я была ребенком, то любила ходить в аптеку Па Годфри, представляя, как мои молодые родители стоят у прилавка с мороженым и не спешат расставаться, болтая о том и о сем. Но столь же легко было представить, как Ма Годфри, заметив, как отец флиртует с мамой, бросает на него злобный взгляд, который проносится через весь магазин.

Ма не очень хорошо умела показывать свою любовь, но я все равно считала, что она любит меня. В день ее смерти я отправилась навестить ее. Она лежала в своей спальне на больничной кровати, рядом сидела медсестра из хосписа. Я знала, что это момент прощания. Когда я наклонилась, чтобы поцеловать бабушку, медсестра сказала: «И вы поцелуйте Джилл, Мейбел». И Ма прошептала: «Нет». «Ма, я знаю, что ты не хочешь целовать меня, но я тебя все равно поцелую», – сказала я, поцеловала ее и ушла.

Если оставить в стороне мои чувства, то следует признать, что Ма была женщиной, опередившей свое время. Она закончила колледж, когда лишь немногие колледжи принимали девушек. Она пятьдесят лет проработала учительницей и хотела, чтобы ее дочь тоже была образованной и независимой. Когда я навещала Ма маленькой девочкой, она брала меня в свою школу. Это было старинное здание с помещением для занятий, где учились дети из разных классов. Когда бабушка читала детям, это было завораживающе, и я видела, что благодаря ей дети начинают стараться. Многие ученики были из бедных семей, и каждый год она собирала верхнюю одежду, вязаные перчатки и шарфы, чтобы раздать их нуждающимся. Я восхищалась ее щедростью и тем, как она вдохновляет своих учеников. И я усвоила этот урок учительского благородства.

Ма Годфри так и не изменила своего отношения к союзу моих родителей. Мы все научились обходить ее недовольство, даже Па, который тайком отправлял нам посылки с мармеладками и шоколадными конфетами.

Ма Годфри так и не изменила своего отношения к союзу моих родителей. Мы все научились обходить ее недовольство, даже Па, который тайком отправлял нам посылки с мармеладками и шоколадными конфетами. Ма не должна была об этом знать, ведь она была против любой помощи моим родителям. И, хотя все дети знали о тайном бракосочетании родителей, мы не говорили об этом Ма, чтобы защитить папу.

Но еще более примечательно то, что именно папа в более поздние годы настаивал, чтобы они с мамой каждый уик-энд навещали бабушек и дедушек с обеих сторон. Мама была бы не против бывать у них пореже, но папа настаивал. И, когда Ма Годфри была уже старой и больной, он единственный присматривал за ней, следил, чтобы у нее было все необходимое, и регулярно навещал. У бабушки было полно денег, чтобы обеспечить себе уход, потому что у Па была своя аптека, но мой отец давал ей заботу и внимание, которых не купишь за деньги и о которых другой человек на его месте и не помышлял бы.

Это был его способ тихого протеста: бывать у кого-то, кто сам никогда не попросит о помощи, творить добро по отношению к тому, кто ненавидит тебя. Оставить в стороне свои оскорбленные чувства, свои обиды, потому что женщина, которую ты любишь больше всего на свете, беспокоится об этом человеке. Именно так он понимал смысл семьи.

В своей книге «Адам Беде» Мари Эванс, которая публиковалась под псевдонимом Джордж Элиот, дает очень точное описание любви моих родителей, любви, которой так хотелось и мне самой:

«Что может быть важнее для двух человеческих душ, чем чувство, что они соединены на всю жизнь: чтобы поддерживать друг друга в любом труде, чтобы полагаться друг на друга в любой печали, облегчать любую боль, быть вместе в молчаливых, невыразимых словами, воспоминаниях в момент последнего прощания?»

Пережив неприятие и конфликты, мои родители выкроили маленький кусочек мира только для себя. Если постараться, я все еще могу ощутить их радость: звуки тихого смеха на переднем сиденье машины, пока девочки спят на заднем; отец, обхвативший маму за талию, когда она готовит; два обеденных стула, сдвинутых как можно теснее, чтобы ловить каждый момент близости. Их любовь, их верность, их непоколебимая преданность друг другу – это то, о чем я просила Вселенную: «Дай мне такую любовь, как у них, дай мне мою собственную семью».

Глава вторая Нарушая границы