Там, где течет молоко и мёд

Наша секретарша Дорит в своем обычном великолепии. Руки сверкают искусственными ногтями и натуральными кольцами – по два на каждом пальце, темно-бордовые искусно спутанные кудри скрывают усталую от жизни шею, тесная блузка чуть не лопается на пышном бюсте. Наряд довершает широкий золотой пояс намного ниже талии. Нет, мы еще забыли низкий прокуренный голос, сигарету и нескончаемую чашку кофе с молоком на компьютерном столике.

– Соня, дорогая, заходите, чайник только закипел! Кажется, вы еще ни разу не пробовали мою запеканку с грибами и орехами. Кстати, я давно хочу спросить вопрос.

(Не волнуйтесь, это просто дословный перевод с иврита. Очень грамотная и распространенная фраза.)

– Соня, вы такая молодая (ох, эта восточная любезность!), да, молодая и современная женщина, почему же у вас такое старомодное имя?

– ???

– Нет, действительно. Когда я слышу имя «Соня», то сразу представляю пожилую репатриантку из России, одетую в широкое платье до колен и клетчатые тапочки. Согласитесь, у ваших женщин ужасная манера одеваться!

– Видите ли, – я мысленно посылаю милейшую Дорит по уже освоенному адресу, – видите ли, Соня – это русский вариант имени Сара. В России не слишком любят некоторые имена – например, Абрам или Сара давно стали именами из анекдотов.

– Анекдотов?! У вас рассказывают анекдоты из Торы, кто бы мог подумать! Хотя везде теперь не модны старые имена. Но почему не изменить? Вы, слава Богу, не в России, а в современной развитой стране! Знаете, можно звать вас Софи, как актрису Софи Лорен. Вы слышали про такую актрису? Прекрасная идея, не правда ли? Или, например, Сарит. Меня ведь тоже мама когда-то назвала Дорой, но они вовремя уехали из Польши. Подумайте про Сарит! Гораздо, гораздо более современно!

– Соня, – сегодня Дорит особенно приветлива, и на столе красуются целых две аппетитные круглые запеканки по случаю близких каникул. Да, как быстро летит время. – Соня, дорогая, я давно хочу спросить один вопрос. Вы красивая и яркая женщина. Да-да, не спорьте, даже для Израиля такой идеальный рыжий цвет большая редкость! И у вас очень интересный муж. Не сомневайтесь, на него все обратили внимание. И дочка уже совсем взрослая. Почему же вы не рожаете еще одного ребенка? Впрочем, в вашем возрасте можно и двух успеть.

Та-ак, давняя песня. Сейчас опять не смогу дышать, и сердце забарабанит в горло. Сдохнуть можно от их чертовой восточной непосредственности. Вчера маму на остановке автобуса спросили, какой у нее размер лифчика, – оказывается, открылся новый магазин больших размеров, и там страшные скидки.

– Это старая история, – выдавливаю я через силу, – у меня были неудачные роды.

Лицо Дорит полно незамутненного внимания. Она ждет продолжения.

– Неудачные роды, – повторяю я, – давно, девятнадцать лет назад. И врачи сказали, что детей больше не будет.

И зачем это секретаршам такие длинные перерывы?

– Что?! Вы хотите сказать, что с тех пор не обследовались?! И в Израиле ни к кому не обращались? Нет, просто непостижимая безграмотность, извините за правду, моя милая. Короче, записывайте. Записывайте-записывайте, что вы стоите? Доктор Каценеленбоген, улица Вайцмана, дом шесть. Вы что, сомневаетесь? Не волнуйтесь, уверяю вас, это лучший специалист на Севере! Просто немного длинная фамилия. И не нужно сейчас меня благодарить, все обсудим после родов!

*      *      *

Поздний вечер. Последний ученик собирает ноты. А мне еще добираться! Саша, конечно, снова забрал машину. Вечные страдания – у него дежурства, у меня концерты, автобусы так поздно не ходят…

– Дорогая госпожа Камински!

За дверью терпеливо сидит старый человек в белой рубашке с галстуком, джинсах и шлепанцах на босу ногу. Ой, кажется, это дедушка Юваля. Ну, теперь мне не отвертеться!

– Дорогая госпожа Камински! Я пришел не отнять у вас много времени. Я знаю, как важно ваше время, чтобы учить детей, а не разговаривать со старыми евреями. Но с того счастливого дня, как Юваль сыграл на этом конкурсе, я понял, что должен прийти к вам и рассказать одну историю.

Что? Я хорошо говорю по-русски? А почему бы мне не говорить по-русски, если я родился почти в России и прожил там худо-бедно двадцать три года.

Нет, вы не знаете моего городка. Его уже нигде нет, ну, может быть, только в памяти таких сирот, как я. Но я не хочу говорить о грустном! Я пришел поговорить с вами о музыке.

Вы знаете, дорогая госпожа Камински, моя мама очень любила музыку.