Я громко смеюсь. Я гуляю с Шепом вместо отца. На самом деле на улице не так уж и холодно, так что я почти уверен, что эксгибиционисты продолжают своё рисковое дело. Мне нравится гулять по старому району, где я вырос. Дома кажутся меньше, а деревья больше. И так я снова чувствую себя ребёнком.
Разминаю пальцы. Много времени прошло с тех пор, как я подолгу беседовал, используя клавиатуру на телефоне. А Роберт умеет быстро работать пальцами. С другой стороны, мне для набора текста всегда требовалось немного больше времени.
Пока я печатаю следующий ответ, старый спрингер-спаниель терпеливо ждёт.
Пауза затягивается, и мне начинает казаться, что ему стало скучно, или же что я написал что-то не то.
И тут приходит сообщение.
Сначала я ничего не понимаю, а потом до меня доходит. Мой аккаунт в Твиттере.
Мой ответ звучит уклончиво, но это правда. В конце концов AfterElton — это не онлайн-версия Плейбоя для геев. Этот ресурс больше похож на сайт, посвящённый поп-культуре, но статьи, колонки и другие публикации имеют явный гомосексуальный уклон. У сайта нет ничего общего с Элтоном Джоном, но имя музыканта, который публично признался в своей нетрадиционной ориентации, стало вехой в истории геев.
Меня не удивляет, что Роберт знает про AfterElton. Меня удивляет то, что он знает обо мне.
Но больше беспокоит то, что он уклонился от ответа на мой вопрос.
«
Математические игры. Оборачиваю поводок Шепа вокруг запястья и делаю небольшие расчёты на калькуляторе в телефоне.
У Шепа получается очень долгая прогулка. Возвращаюсь с ним в тепло дома как-то неохотно.
— Мы с твоим отцом собираемся поехать посмотреть на гирлянды, — говорит мама, когда я отцепляю от ошейника Шепа поводок. — Хочешь с нами?
— Ничего, если вы поедите без меня?
— Только если ты пообещаешь вытянуть из духовки фруктовый пирог, когда он будет готов.
— Яблочный?
— Конечно.
— Ух ты, мам, а ты умеешь вести переговоры.
Она смеётся и шлёпает меня по заднице.
Я удивлён: он что, флиртует со мной?
Меня беспокоит цинизм, проступающий в его тоне время от времени. Приходится постоянно напоминать себе, что сейчас у него трудные времена.
Улыбаюсь. У меня тоже болят пальцы. Сейчас я в своей комнате, где я вырос, в окружении всех реликвий из моего подросткового мира. Укладываю в изголовье подушки и откидываюсь на них. Уже поздно, но я надеялся, что Роберт захочет пооткровенничать, и решил оставаться на связи. Но не успеваю ответить, как от него приходит ещё сообщение.
Кладу телефон на прикроватную тумбочку и устраиваюсь поудобнее. На секунду задумываюсь о Кики и мне становится интересно, каким было её лицо, когда она увидела этим утром под ёлкой кучу игрушек. Как бы мне хотелось быть там. Я звонил ей, но она была слишком взволнована, чтобы говорить по телефону. Знаю, что Майя сделала много фото и видео. Она уже прислала мне парочку. Очень хочется увидеть остальные.
Ловлю себя на мысли о том, каким было Рождество у Роберта. Судя по сказанному, этот день был тяжёлым. И снова сердце защемило. Он замечательный парень. Симпатичный парень. И тут я понимаю, что думаю о Роберте так, как не должен: о светлых волосах, которые немного топорщатся впереди, о коротком деревянном украшении в виде колье, которое появляется иногда у него на шее, и о манере носить джинсы так, что задний шов всегда измят.