Там, где восток

Священник начал свои приготовления, но не успел даже извлечь из-за пазухи дароносицу, как старик последний раз вздохнул и умер.

Алексей нашел своего отца сидящим у колодца в глубоком раздумье.

— Что-то случилось, папа? — спросил он, видя состояние своего отца.

— Ничего, просто, наверное, я плохой священник, — грустно ответил тот и поднялся на ноги: — Поехали.

Дом отца Михаила

Дома их уже ждал отец Виталий.

— Вы слышали? — бросился он навстречу. — Кто-то подложил в машину архиепископа бомбу. Чудом все остались живы.

— Немцы? — на ходу скидывая плащ, уточнил отец.

— Немцы утверждают, что это партизаны, — ответил отец Виталий. — Они считают, что духовенство сотрудничает с гестапо.

— Господи! Какой только бред не услышишь! — огорченно крякнул отец, садясь за стол. Жена выставила перед ним и Алексеем тарелки с едой.

— Кстати, все не так просто, — продолжил отец Виталий. — Сразу после взрыва в гестапо вызвали несколько священников и действительно предложили сотрудничество. Для их же безопасности.

— И они… — посмотрел на него отец.

— Двоих отпустили, а восемь человек арестовали за сотрудничество с партизанами. — Отец Виталий пересек комнату и сел под торшер на диван.

— Мир рушится, — констатировал отец.

— Мир только рождается, — возразил с дивана отец Виталий и посмотрел на Алексея. — Друг мой, ты можешь позволить поговорить с твоим отцом наедине?

Мальчик посмотрел на отца и без всяких капризов вышел прочь из комнаты. Хотя детское любопытство взяло верх и он тихо поднялся на чердак. Там ползком он пробрался на середину, отодвинул половицу и сквозь образовавшуюся щель заглянул вниз. До его слуха донеслись слова отца Виталия: «Почему-то тебе, брат, удается избегать обысков на пропускном пункте лагеря? Скоро весь лагерь будут расформировывать, больных, детей и стариков расстреляют, а здоровых пошлют в концлагеря в Белоруссии. Выхода нет. По поручению штаба сопротивления я прошу тебя провезти кое-что в лагерь и передать нашему связному».

— Что перевезти? — сухо спросил отец Михаил.

— Оружие, — столь же сухо ответил отец Виталий. — Это единственный способ спасти хотя бы часть людей. Они воспользуются оружием и попробуют добраться до леса.

— Безумие, — покачал головой отец. — В полукилометре от лагеря стоит немецкая стрелковая часть. Вы пошлете людей на смерть.

— Не забывай, что в лесу отряд сопротивления, — перебил его отец Виталий. — Я все понимаю, я сам священник, но даже ценой спасения собственной души я хочу сохранить жизнь хотя бы нескольким русским людям.

— Я пытался уже спасти одного из них тем же способом, но Господь уберег меня, — вздохнул отец. — Дай мне подумать до утра.

— Думай, но не забывай, что немцы и тебя не пожалеют, и твою семью.

— Что ты хочешь этим сказать?! — угрожающе поднялся навстречу гостю отец Михаил.

— Только то, что вчера я похоронил жену. Проезжающий мимо немецкий патруль выстрелил по окнам моего дома, когда я был на службе, пуля ей попала в легкие, она жила еще час, успела даже написать исповедь, всего несколько строк, — печально ответил отец Виталий, встал с дивана, накинул пальто и вышел из дома.

Алексей видел, как его отец подошел к иконе Спасителя, встал перед ней на колени и заплакал. Алексею стало очень неудобно, он тихо вернул половицу на место и покинул чердак.

Улица у дома отца Михаила

На рассвете их уже ждал мотоцикл со знакомым мордастым жандармом за рулем.

— Оставайся дома, — приказал ребенку отец, выходя во двор с большой сумкой в руках.

Мальчик повернул было обратно к дому, но жандарм что-то строго по-немецки крикнул отцу, и тот позвал сына:

— Ладно, поехали, тебя зачем-то ждет комендант лагеря. Это плохие новости.