Там, где живет душа

Егор на мгновенье ослеп. Небосклон пошатнулся, закружился, начал падать во тьму, из которой явилось доброе и красивое лицо девушки. Ее русые волосы собраны в короткую косу, зеленые глаза смотрят пристально, понимающе. На миг ему показалось, что незнакомка коснулась чего-то сокровенного, спрятанного глубоко внутри, отчего сердце забилось чаще. Егор вдруг осознал, что кровь загустела и всё медленнее ползла по сосудам с тех самых пор, как он попал в это место.

– Сюда приходят умирать, – произнес он задумчиво, когда звезды, трава и рубленные черные скалы вдалеке вернулись.

Когда-то Егор был готов пойти на край света, хоть в саму преисподнюю за Кариной. Он даже не подозревал, что ему придется это сделать.

– Карина!

Эхо его голоса унеслось далеко, ударилось о скалы и рассыпалось на осколки. Он звал снова и снова, пока она не ответила. Тихо, чуть слышно. Егор не мог разобрать слов. Он лишь понял, что Карина плачет.

– Так рано, – прошептала она громче. – Почему так рано?

– Я не могу без тебя, – Егор снова видел ее, там, на небосклоне, среди мириад других человеческих душ. – Этот мир забрал тебя у меня, вырвал с корнем и мою душу.

Его голос дрожал. Он вглядывался в разгорающуюся белую точку в вышине. Ее свет лился плавно, обволакивал, защищал от вытягивающего жизнь холода.

– Я знаю, Егорушка, – шептала Карина. – Знаю потому, что твоя душа всегда со мной. Та ее часть, что любила меня.

– Нет, – в голосе Егора появилась обида. – Не часть. Я любил тебя без остатка!

Он скорее ощутил, чем увидел, как Карина тихо улыбнулась.

– Я знаю, как тебе было плохо. Часть тебя еще чувствует ту свою половинку, что живет в тебе. И ей больно. Ты должен вернуться, излечить свою душу. Иначе она навсегда останется разделенной, разорванной, истекающей жизнью.

Решимость Егора идти за Кариной до конца пошатнулась. Он ощутил, что есть в этом крестовом походе за грань жизни нечто противоестественное, болезненное для всего живого. Он глубоко задумался.

– Я всегда буду здесь, – помогла ему принять решение Карина. – С тобой. Ты придешь, когда настанет срок. И мы встретимся, если ты сохранишь ее…

– Как?

Егор сдался. Голос его надломился, как у того старика, что живет внутри.

– Ты узнаешь, когда вернешься.

– Но я не помню, как попал сюда, – это был отголосок последней надежды.

– Я покажу путь.

С неба упал тонкий луч света, ударил куда-то вдаль. Егор протянул руку, хотел коснуться его, но лучик был слишком высоко. И тут он понял, что сможет дотронуться до него, когда придет к той загадочной двери, что маячила на границе сознания с того самого момента, как он попал в Мир Мертвых.

6

Вероника не переставая думала о двери, которая выведет ее в реальность, но та отчаянно не хотела появляться. В прошлый раз было проще. Она снова вспомнила предыдущую попытку вырваться из чужого подсознания, и вздрогнула всем телом.

«Это он удерживает тебя, – подумала она. – Он отгородился ото всех миров».

Мужчина заговорил так неожиданно, что Вероника вздрогнула. Он говорил долго, устало, через силу. И пока он рассказывал о Карине, яд медленно вытекал из его разодранной груди. Края раны срастались, она переставала пульсировать.

С каждым произнесенным словом со стены исчезало одно имя, написанное темной кровью. Наслоение одинаковых надписей медленно таяло, открывая снежно-белые обои с четким узором судьбы. В некоторых местах Вероника уже могла разглядеть прошлое этого человека. Кое-где виднелось будущее. Она бросила туда осторожный взгляд и ее сердце снова сковал испуг, но в этот раз – приятный, как испуг от неожиданности.

Вероника подошла ближе, коснулась плеча мужчины. Его лицо посветлело, морщины разгладились. Он выглядел почти на свой возраст, когда закончил говорить.

– Ты зря надеялась, – произнес он, глядя на нее. – Дверь, которую ты так хотела увидеть, не появилась.

Вероника оглядела стены, низкий потолок. Снаружи лился свет, проходя через них. Меж упрямых бровей девушки залегла морщинка.

– Ты меня держишь, – осторожно сказала она. – Если ты захочешь, дверь появится.

– Это неправда. Я не властен над этим местом. Я и сам здесь, как в тюрьме.

Лицо его потемнело. Взгляд уперся в пол.

– Это твой мир! – Вероника понимала, что теряет его. Одно неверное слово, и он снова погрузится в себя, постареет и станет злым и опасным. – Ты запер себя изнутри, чтобы не чувствовать боли! Никто не придет на помощь. Никто, кроме тебя, не откроет дверь и не выпустит тебя наружу!

Она тяжело дышала, глядя сверху вниз на незнакомца. Ей стало страшно, что она останется здесь навсегда.

– Но ты же пришла, – он улыбнулся.

Вероника застыла. Она пристально всматривалась в его бездонные глаза, переносящие ее на небывалую глубину, на иные уровни восприятия. А ведь она всегда думала, что душа – это конечный пункт пути. Но теперь она видела, что есть что-то еще, что-то за этой последней преградой. Нечто, спрятанное в зазеркалье.

– Ты прав, – медленно заговорила Вероника, отвечая на улыбку. – Я сама пришла в твой мир. Я нас отсюда и выведу.

7