Там избы ждут на курьих ножках...

На этот раз ее не пугались. Зубы у нее были красивые — ровные и белые, волосы рассыпались по плечам. И криком исходились бабы, когда, вдруг выглянув в окно, замечали, что она разговаривает с хозяином.

— Им не угодишь, — ворчала Манька. — Теперь красота моя раздражает! И о чем они только думают? Будто прямо на улице я возьму да и соблазню мужика… Ну откуда у них такие мысли?

Она качала головой и шла дальше, замечая, что Дьявол в очередной раз куда-то исчез. Он всегда возвращался, только когда красивой она себя уже не считала — красивой в его представлении могла быть только Помазанница… Обычно к вечеру, когда оставалась одна. Маньке было жаль, что он ее не понимает, и обидно, но что с него взять, когда ему живые люди мертвецы…

— Где ты был? — однажды спросила она недовольно. — Вот ты не видел, а я не такая, как обо мне Помазанница говорит! Я ничем не хуже! — И хитро посмотрела на Дьявола, вспоминая, как днем один из важных людей предложил ей провести вместе вечер.

Она уже давно чувствовала, что Дьявол где-то в глубине себя добрый. Если он был Богом и мог помазать на царство, то, наверное, мог и ей помочь. Были у нее новые зубы, и пушистые темные волосы, и бархатная кожа, и несколько крупных золотых песчинок, найденных в реке, когда Дьявол показывал ей, сколько в земле скрыто богатств. Он и ее мог бы полюбить. Они столько времени провели вместе, что он обязательно должен был заметить, что она не хуже других.

— Сама ты изменилась, или вода тебя изменила? — уязвил ее Дьявол, как всегда насмешливо. — Кто железом соблазнился? Неужто есть тот, у кого его больше? Я понял бы его зависть! — и, заметив, как Манька сжала в руке посох, добавил, отворачиваясь: — Ох, Маня, Маня… Я не ищу любви, чтобы любить себя, и не думаю, что в глазах людей больше, чем ты, но я Бог, хотят они того, или нет.

— Неужели ты не можешь принять меня, только потому, что на мне железо? — с горечью в голосе спросила Манька.

— Мне не это нужно от людей, — он загадочно улыбнулся ей, пожимая плечами. — Город Крови твоей я вижу, а ты нет.

— Где ты видишь кровь? — отвернулась Манька, рассуждая про себя. Откуда Дьяволу знать, что только так человек и мог подняться. Вот придет во дворец, и увидит Благодетельница, что она не только добрая, но и показать есть что. Нисколько она не хуже тех, которых на все государство славили.

— Скольким умным и талантливым удается поднять свою мечту? Необыкновенные должны быть прелести у человека… — Дьявол снова загадочно усмехнулся. — Так и должно быть. Заслужили!

— Чем же заслужили? — рассердилась Манька. — Ни голоса, ни таланта особенного…

— Именно! Заслужили! Народ, который поставил над собой Царя. Ты же будешь читать только ту книгу, которая нравится. Так же и Царь, он выбирает. Чтобы выйти в люди, Царя надо так полюбить, чтобы ему понравилось.

— Но ведь это не справедливо! На сто пятьдесят миллионов в государстве менее пятьсот славят, как будто у нас таланты перевелись! Это что же, на триста тысяч человек у нас лишь один достоин?!

— Справедливо. По закону нечисти справедливо! — удовлетворенно и с издевкой проговорил Дьявол. — А ты думала легко стать Помазанником?! Тут, милая моя, недюжие способности надобно проявить. Так уметь наступить на головы конкурентов, чтобы одежды не запятнать!

— Получается, что у народа выбора нет?

— Ну… Выбор есть у каждого. Только так я знаю, что нужен человеку, который не в мечтах может прийти и спросить: если ты Бог, сделай чистым от крови, и пусть я буду нищ, и гол, как сокол…

— Голый сокол — мертвый сокол… — поймала его Манька на слове. Дьявол опять говорил непонятно, но его часто заносило. — Выбора у человека нет, это иллюзия. Миллионы людей учатся играть, писать, рисуют… Зря учатся, в лучшем случае их ждет переход в подземке, где они будут показывать свой талант.

Дьявол покачал головой.

— Однажды ты спросишь себя: войду ли я в царство мертвых или живых — и я отвечу, войди в любое, но пусть твое имя станет устрашением злой нечисти, которую я помазал на царство. И если будет, ты войдешь только в одно царство. Ты счастливее, чем миллионы людей, которым нет до меня дела. И мне до них. Я знаю! — он похлопал ее по плечу и добродушно усмехнулся. — Выбор есть у каждого, но когда человек бежит вслед иллюзии, он не смотрит по сторонам, чтобы заметить другие пути.

И порадоваться Манька не могла, и огорчиться. Из его слов она поняла только, что он ее, наверное, никогда не полюбит. Но нечисть у него как бы тоже не в чести, а то с чего бы становится устрашением? Получалось, что Дьявол отшил и плюнул, но как-то так плюнул, что опять не обидно. Нет, не умел он радоваться человеческой радости. Так откуда ему про людей знать?