Там, куда я ухожу

– Нового – ничего. Тут и старого хватает на много лет вперед. В колонии строгого режима.

– Это интересно. А детальнее?

– У меня есть фото, на котором Токарев сидит за одним столом с Шаумяном, шлюхами и еще какими-то типами. Качество не ахти, но содержание покрывает этот недостаток с лихвой.

Даниил готов был поклясться, что слышал, как от улыбки у Молохова затрещали губы. Соленый воздух. Мелкие ранки.

– Мне нужно пристроить эти снимки. А после я сваливаю, – добавил Даниил.

– Куда сваливаешь? – Молохов помедлил. – Хотя я уверен, что ты не ответишь. Хочешь, я угадаю?

– Нет, не хочу, – отрезал Даниил. – Ты в Сочи? Где встретимся? Я передам тебе карту памяти с телефона.

– Меня сейчас нет в городе. Очередная командировка. Но ты можешь передать карточку моей коллеге Наталье. Я позвоню ей, предупрежу. Так удобно будет?

Даниил пораздумал.

– Вполне. Только это… сделай все правильно. Этот мудак должен получить по заслугам.

– Непременно. И… спасибо тебе.

Наталья встретила Даниила у входа в торговый центр. Даниил передал этой немолодой даме с ярко-рыжими волосами и красной помадой на губах карту памяти и прыгнул обратно в «форд».

Ему осталось лишь позвонить Валере Легкому и рассказать о том, что случилось. Пускай передаст информацию в Воронеж. Благодаря письмам они свяжут две эти истории.

– Чертовщина какая-то, – заключил Валера, выслушав рассказ старшего коллеги. – Но… какой у этого Шаумяна мотив? Если в отношении девушки понятно, то что по Дарье Щегловой?

– Возможно, они были знакомы. Возможно, Шаумян выбрал случайную жертву.

– Не думаю, что это случайный выбор. Способ убийства… как будто он пытается что-то сказать. У меня складывается впечатление, что у нас в руках еще далеко не все кусочки головоломки.

– Если Шаумяном займется сторонний следователь, они обязательно появятся, – заметил Даниил. – Ладно, я в пути. Свяжемся позднее.

Выехав из Сочи, Даниил медленно, но верно преодолел «шпильки» серпантина и добрался до Дагомыса. Почувствовал машину, и дальше уже двигался на скорости под сотню километров в час.

Лоо, Вардане, Якорная щель… Дома и перекрестки пролетали перед глазами, и Даниил чувствовал себя как никогда раньше. На какое-то мгновение позабыл, что сесть за руль авто его вынудил страх. И за себя тоже, но куда больше – страх за Алину.

Он не мог знать наверняка, насколько далеко в своих поисках смог продвинуться Токарев. По логике, он уже к вечеру должен будет знать адрес временного пристанища Даниила. Если хорошо постарается. Как бы там ни было, к вечеру Даниила не будет в Лазаревском. Он будет на пути в Анапу, где песочные пляжи и санатории длинными рядами. Рядом будет сидеть Алина. Возможно, пить пиво, или газировку. Лучше даже газировку, ведь с самого начала отпуска она неплохо так налегала на спиртное. Порой это смущало Даниила. Ковыряло его старую недобрую привычку.

Алина ждала около гостевого дома. Легкое платье в горошек облегало стройное тело. От нее приятно тянуло свежестью, и Даниил с упоением вдыхал запах ее волос, еще чуть мокрых после душа.

– Карета подана, мадемуазель, – деловито сказал Даниил, открывая перед ней пассажирскую дверь «форда».

– Какие манеры, – улыбнувшись, подметила Алина. – Предлагаю отправиться прямиком в Париж. Обещание…

– Да, да. Я помню, – подмигнул Даниил.

После он загрузил сумки в багажник седана, забежал во двор попрощаться с хозяйкой гостевого дома, а еще выкурил сигаретку перед долгой дорогой.

Близ Туапсе дорога рьяно петляла, глубже уходя в предгорье Кавказа, затем спускалась к морю, но и там, притесняемая скалами, едва уворачивалась от встречного движения. Крепко держась за руль и полностью сконцентрировавшись на дороге, Даниил думал, что в темное время суток этот маршрут, пожалуй, дается только избранным. Тем, кто крутит баранку по работе, да и по жизни тоже.

В минуты молчания, когда Алина проваливалась в приятный дневной сон, и фоном играла музыка, он размышлял о том, что значат в жизни мужчины работа, призвание. Думал о том, как страшно не найти себя в жизни, ведь и сам порой ощущал этот страх. Хватался за работу мертвой хваткой, потому что иначе был способен угодить в безвоздушное пространство, коей представлялась ему спокойная жизнь без риска.

Когда он успел стать таким? В то время, когда курсировал между прямыми милицейскими обязанностями и бандитскими терками в Ильинске? Когда, вооружившись незарегистрированным оружием, врывался в дома и стрелял в воздух? Когда случайно сбил того пацана на дороге? Не сбил бы – сам погиб. Выживает сильнейший. Животные, твою мать…

Может, желание рисковать возникло как раз в те минуты, часы, дни, когда он выполнял свою работу? Ведь хотел, чтобы на улицах было спокойно. Хотел быть частью системы, в которой, по итогу, разуверился. А где ты теперь, Даниил? Все пытаешься найти оправдание своему прошлому?

Ты – это сумма всех твоих поступков.

Четыре часа в пути утомили Даниила, так что он предложил Алине остановиться в придорожном кафе близ Джубги. Было уже далеко за шесть вечера, так что солнце растворялось над линией горизонта в призрачной дымке.