Там, куда я ухожу

Петя Симонов, стоя на летном поле, с воодушевлением смотрел на крылатую махину. И пусть возвращаться в родной город было как-то грустно – будто лето закончилось досрочно, второпях, он был рад и «чемоданному настроению», и ожиданию в аэропорту, и резкому ветру, превратившему его прическу в некое подобие сеновала. Взмыть в небо в пассажирском кресле авиалайнера – счастье на большой скорости, с ревом двигателей, и еще по-особенному вкусной едой.

– Пошли уже, – окликнул его отец. – И так проторчали два лишних часа.

– Не серчай, Ром, не из-за Пети же проторчали, – вмешалась мать.

Порыв ветра попытался унести ее шляпку.

– Ох, и что только с погодой не случилось всего за пару часа! – посетовала она, придерживая шляпку рукой.

Во втором салоне – самом большом – было уютно, в меру громко. Чуть пахло керосином. Петя занял место у круглого иллюминатора и посмотрел на крыло. Два крепких турбовинтовых двигателя. Сложная механизация крыла. Петя читал об этом самолете в «красной книжке», которую нашел в школьной библиотеке, когда учился во втором классе. Насчет того, каким образом книга про гражданскую авиацию попала в школу, он не озадачивался.

От крыла самолета отъехала машина с грозной «мордой». Топливозаправщик. Петя проводил его внимательным взглядом.

– Командир воздушного судна Сергей Валентинович Некрасов и члены экипажа рады приветствовать вас на борту самолета Ил-18 авиакомпании «Аэрофлот». Время в пути – четыре часа тридцать минут.

Петя обратил внимание на бортпроводницу. Красивая светловолосая девушка улыбалась, но в глазах ее слишком явно читалась тоска.

В салоне не было свободных мест. Кричали совсем маленькие дети, громко разговаривали совсем взрослые… взрослые. «И то, совсем как дети, – подумалось Пете. – Проблемы кажутся громоздкими, непреодолимыми. Что «неуд» в дневнике, что проблемы на работе – одна дрянь. Девочка плачет. Девушка плачет. Имеет ли возраст значение, если все равно все плачут?»

Самолет вырулил на полосу. Винты вращались с такой скоростью, что казалось, будто они замерли, и остался только нарастающий гул. Но вот машина рванула с места. Все быстрее пролетали мимо другие самолеты на летном поле, здание аэровокзала. Усилилась тряска. Казалось, что самолет вот-вот разорвет на части, и вдруг – мгновение спокойствия, когда машина только оторвалась от земли и устремилась в темное небо.

В первый раз резко тряхнуло на высоте метров в двести. Тряхнуло так, что у Пети, да и у большинства пассажиров тоже, захватило дух. Казалось, что самолет устремился к земле. Выровнялся. Снова подбросило.

– Ох, как тяжело взлетаем, – с угрюмым видом проговорил отец, вцепившись в подлокотник.

Земля исчезла. Остался только грязный кисель облаков. Самолет снова начало трясти.

Мама закрыла глаза. Не растерявшись, Петя взял ее за руку. Подумал, что так им обоим будет куда спокойнее.

– Я рядом, – сказала мама, едва сдерживая слезы. – Все хорошо, сыночек. Не переживай.

Петиного спокойствия хватило, чтобы посмотреть в иллюминатор. Крылья болтались так, будто самолет невероятным образом превратился в птицу и захотел наконец скинуть надоедливые пропеллеры, мешавшие плавному полету.

Но вот «ильюшин» вынырнул из облаков, и болтанка прекратилась так же резко, как и началась. Самолет продолжил набирать высоту. Петя отпустил мамину руку, и они переглянулись.

– Какие же у тебя красивые глаза, сыночка, – ласково сказала мама. – Они у тебя особенные. Глаза ангела.

Оба улыбнулись, смущенные, но довольные.

В половине девятого по местному времени экипаж начал выполнять заход на посадку. На высоте в три тысячи метров загорелся крайний правый – четвертый – двигатель. Как будет установлено в ходе расследования, причиной стала утечка масла – прорвалась трубка маслопровода из-за перегретого стартер-генератора.

На предпосадочной прямой пожар разгорелся настолько сильно, что двигатель отделился от крыла – и без того изношенные крепления попросту не выдержали. Возникла мощная вибрация, из-за которой нарушилась работа крайнего левого двигателя. Как следствие – падение силы тяги и резкое снижение. В такой ситуации у экипажа воздушного судна не было права на ошибку. Слаженность действий играла решающую роль.

Но ошибка была допущена.

Самолет совершил жесткую посадку в сотне метров от торца взлетно-посадочной полосы. Фюзеляж разломился на три части. Из-за того, что загоревшийся двигатель отделился от крыла еще во время полета, огонь не успел перекинуться на топливные баки.

В результате катастрофы самолета Ил-18 с бортовым номером СССР-75737 погибло двенадцать человек, среди которых – члены экипажа: летчик Широков В. М. и бортинженер Григорьев С. А., а также десять пассажиров из второго салона.

Часть первая. «Отпускные»

1.

Рокот автоматной очереди разнесся над пожелтевшей на исходе августа тундрой. Пули калибра 5.45 прошили обшивку фюзеляжа. То, что осталось от грозной махины.