Там мое королевство

Старик знал, что ему осталось недолго. Но он не понимал, почему никто не видит происходящих с ним изменений.

– Ну, а вы что хотели? Возраст, – неизменно говорила угрюмая не по годам санитарка. Дома у нее был маленький ребенок, неоконченный ремонт и бутылка коньяка. Ей было не до стариковских причуд.

– Возраст, – вздыхал старик. С возрастом приходят болезни и немощь. И одеревенелость.

Вот это последнее и беспокоило старика. Он не просто умирал, он превращался в дерево. Сначала появились почки. Они умели казаться обычными родинками, которыми и были раньше. Когда-то маленькая девочка считала их и говорила: «Бородавчатый ты, как лягушенька». И вот давно уже нет этой девочки на свете, а родинки есть. И с каждым днем они все больше, и листья пробиваются сквозь них. Санитары в хосписе не видят этого. Не хотят замечать и ставят очередную капельницу. А старик чувствует, как рвется его ветхая кожа под напором молодого и сильного. Он кричит от боли, но все кричат от боли здесь. В стройном хоре предсмертных криков его собственный едва слышен.

Становиться деревом было больно. Кому-то повезло, и он просто проснулся однажды березой или тополем, старик же мучился, с трудом расставаясь с самим собой.

За почками стали пробиваться ветви, они надорвали ненужные больше ногти и стали расти из самых пальцев. Старик стал пачкать простыни окровавленными руками. Санитарки ругались и привязывали ему руки.

– Опять себя расцарапал, старый, – озлобленно шептали они.

Когда настала очередь корней, старик бился на кровати так сильно, что пришлось привязать и ноги. Они как будто отделились от тела и жили сами по себе, с какой-то только им одним известной целью. Скручиваясь, они росли с каждым часом. И все меньше становилось старика. А потом совсем не стало.

Все силы старика перешли ко мне, и, пробившись сквозь сырость и черноту земли, я увидело свет. Было тепло и спокойно, ничего больше не тревожило меня.

Кроме девочки.

Стоит она где-то сейчас осиной и считает родинки, а меня с ней нет.

За стеной

Вчера весь день они провели на воздухе, а сегодня у Маши поднялась температура.

– Сходи за лекарством для сестры, – сказала страшно занятая мама.

Аня побежала, перескакивая через две ступеньки. На улице шел снег, но Анина миссия была очень важной. Она воображала, что сестру поразило страшное проклятье, и только она одна может ей помочь. Не то чтобы она слишком в это верила, просто реальность казалась ей не особенно интересной, и ей нравилось придумывать всякое. «Если бы я двигалась так же медленно, как все остальные люди, боюсь, что Маша уже бы умерла. Но я в пять раз быстрее, я не хожу, а практически летаю, бесшумно скольжу над поверхностью земли. Даже снег не успевает упасть мне на плечи».

Несмотря на свои сверхчеловеческие способности, Аня была уже прилично усыпана снегом, который, впрочем, по ее желанию легко превращался в белые перья, и она летела дальше. Она хотела сократить путь до аптеки и пошла напрямую, а не тем путем, что обычно. Может, поэтому, а может быть, потому, что слишком размечталась, Аня увидела перед собой не аптеку, а кирпичную стену. Стена была длинная, но не очень высокая, тем не менее заглянуть за нее она не могла. Неужели придется признать, что заблудилась и вернуться назад? Этого Ане совсем не хотелось – ведь это займет столько драгоценного времени. Кто-нибудь непременно подскажет ей дорогу.

Она стала оглядываться, но как назло никого не было, да и из-за снега ничего было не видно. Поскольку смотреть было особенно некуда, Аня посмотрела наверх.

На стене сидел человек и как ни в чем не бывало болтал ногами и курил трубку. Выглядел он не очень опрятно. Скорее, бомжевато. Одежда его была потертой, в некоторых местах даже до дыр, лицо украшала свалявшаяся рыжая борода, показавшаяся Ане ненастоящей.

– Добрый вечер, – сказала Аня.

– Отличный вечер, – ответил бомжеватый.

– Не подскажите, как мне найти аптеку? Моей сестре нужно лекарство.

– Аделаида больна? Ай-ай, как нехорошо.

– Мою сестру зовут не Аделаида, а Маша, – возмутилась Аня. – Что это за имя вообще такое?

– Имя как имя, у человека вообще может быть много имен. У меня вот их несколько.

– Ну и как вас зовут?

– Тебе все перечислить? – человек осклабился, показав несколько подгнившие зубы.

– Ой, нет, все не надо, я очень тороплюсь, – запротестовала Аня. – Скажите, что вы видите за этой стеной? И нет ли там аптеки?

Человек немного помолчал и выдохнул облако дыма:

– Что ж, за стеной я вижу девочку, которая не знает меня, но хочет познакомиться.

– Да нет же, не с этой стороны стены. Что вы видите с другой стороны?

– А с другой стороны я вижу девочку, которая знакома со мной, но знать меня не желает. Шалтай-Болтай к вашим услугам.

– М-м, очень приятно, а я – Аня. А как насчет аптеки?

– Ну, раз есть девочка – значит, есть и аптека. А вообще я могу дать тебе одну вещь, которая избавит тебя от необходимости в последней.

– У вас есть что-то, что поможет сестре?

– Несомненно. Только ты должна кое-что мне пообещать.

– Я не могу пообещать кое-что, я могу пообещать только что-то конкретное.