Там моя мама живёт

Чем проще и доступнее представлен образ врага, тем быстрее до людей можно донести искажённую мысль. Зачастую этот «враг» может быть и внутренним — твой начальник, твой участковый, зажравшиеся депутаты и так далее. Хотя никто из них осознанно не собирался сегодня утром громить нашу квартиру, наш двор и наш город. Всё это сделали мы с вами, только мы с вами можем дойти до края в своём бегстве от самих себя. Только жёсткое и последовательное исправление самих себя может привести нас к мысли, что нужно чистить зубы каждый день, убираться в квартире, следить за порядком во дворе, ходить на выборы и требовать от власти то, что она пообещала.

Давайте обсудим, как синтез и анализ работают в речах политиков и что конкретно даёт преимущество в удачной конструкции, а что неизбежно обречено на провал. За основу возьмём речь «Что такое Советская власть?» В. И. Ленина, Геттисбергскую речь Авраама Линкольна, а также речь Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта». В качестве синтеза каждый из ораторов предложил свою идею, объединявшую людей, к которым он обращался. Ни в одной из речей не было отрицательных конструкций типа «Россия без царя», точно так же, как и номинальных популизмов «Россия будет свободной», «Мы здесь власть» и так далее. Каждый великий оратор через анализ смог обозначить противостояние и суть конфликта, то, чего на самом деле и ждут от ведущего за собой народы: бедные против богатых, свобода против рабства и чёрные против белых. Но никто из них не предлагает выбирать чью-либо сторону, не произносит с трибуны вопросы-сомнения: «Да или нет?», «Мы стоим или расходимся?», «Давайте бороться не за власть, а за право выбирать?» Эта чудовищная развилка обречена на провал, спикер, забивающий клин между сторонами конфликта, загоняет себя самого в политический гроб.

Если послушать голоса российской оппозиции на митингах, разобрать без эмоций то, что она произносит, то можно понять, что речь постоянно идёт о каких-то частностях, случившихся вчера или несколько дней назад. Попытка отреагировать на то, что случилось сию минуту, ослабляет выступающих и безвозвратно убирает их на полку неудачников, о которых на следующий же день уже никто не вспомнит. Одновременно с этим даже самый прямолинейный ход власти воспринимается как сила и способность на деле доказать кто есть кто. Она упрощает и обесценивает своих оппонентов, постоянно игнорируя прямые дебаты, отдавая эту роль своим представителям и тем самым показывая, что разговаривать с неудачниками ниже их достоинства.

Каждая из речей великих ораторов прошлого демонстрирует идею, от которой нельзя просто отмахнуться или на время отложить. Понятно, что произносится эта речь в текущем историческом моменте, но спикер не просто обращается к собравшимся вокруг него людям, он обращается ко всему миру, его голосом говорит история всего человечества. Только с такой высоты можно достичь желаемого, без мотивации изменить ход событий на всем земном шаре невозможно повлиять на судьбу своей страны. Это хорошо понимал большевик Ленин, который грезил о мировой пролетарской революции. Об этом прямо и безапелляционно говорил президент Линкольн, призывая сохранить на земле правление народа через народ и для народа. С той же высоты выступал проповедник Кинг, говоря о том, что все люди на земле сотворены равными.

Чтобы двигаться дальше, нужно понять, что вообще представляет собой либеральная идея и почему российская оппозиция не может заразить этой идеей даже отдельно взятую Москву, не говоря уже обо всей остальной стране. Какие необходимы условия для развития либеральной демократии, что мешает пользоваться этим инструментом на самом низовом уровне (приводился пример с альтернативными выборами в СНТ)? Понимание этой идеи без поправок на какие-либо текущие события и политические пристрастия даст нам право судить о её жизнеспособности как в России, так и во всём остальном мире на перспективу.

Мы уже говорили об инфантильности и патернализме русского народа, говорили о том, что китайский народ как дети являют собой более старшую группу, им уже лет тринадцать-четырнадцать. Они уже понимают, что были не правы на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, им объяснили, что Китай мог развалиться на части точно так же, как развалился Советский союз. Точно так же мне объяснили, что свободой выбора я один могу развалить целое СНТ из трёхсот домовладений. Китайцы поняли, что Китай у них один и другого Китая у них уже не будет. Русским, как и мне, в сущности, бесполезно объяснять, что Россия у нас одна и другой России у нас уже не будет. Почему? Потому что ключи от дома у папы, а нам всем по семь-восемь лет, и, если вдруг нам хочется спалить чердак или нагадить в подвале, то мы это сделаем, безо всяких проблем. Ну отругает нас папа, ну и что? Мы взяли свои игрушки и сбежали к соседям.